Алексей Островой держался достойно. Собственная жизнь его уже не беспокоила. Он сидел на табурете посреди комнаты для допросов, был бледен, но спокоен. Глаза арестанта смотрели куда-то за спину лейтенанту Еременко.
Константин размашисто заполнял протокол. Судя по постной мине, ошеломляющих открытий у него не было.
– Есть новости? – на всякий случай спросил Осокин. – Не проснулась совесть у нашего героя?
– Совесть просыпается там, где она есть, – мудро изрек Константин, отрываясь от писанины. – А если ее нет, то она не проснется.
От внимания Осокина не укрылась бледная усмешка на губах задержанного. Возможно, его безразличие было только маской.
– Господин Островой не может сообщить нам то, чего он не знает, – ерничал Еременко. – Группе, в которой он являлся заместителем командира, предстояло провести ряд диверсий по наводке местной агентуры, о которой наш гость не имеет представления. Как и о самих террористических актах.
– Мне самому это не нравилось, – с усилием выговорил Островой. – Идти вслепую, неизвестно куда и зачем. Но был приказ проникнуть в город, рассредоточиться по квартирам…
– Съемным или явочным? – перебил его Иван.
– Я не знаю. Инструкции полагалось получить позднее.
«Не рановато ли мы их взяли?» – подумал Осокин.
– Товарищ лейтенант, оставьте нас, пожалуйста, – сказал он.
Еременко пожал плечами и вышел из комнаты.
Капитан устроился на его место и оценивающе воззрился на арестанта. Тот выдержал взгляд, но не видел смысла в игре в переглядки, опустил голову.
Бывшему капитану Красной армии было под сорок. Лицо неподвижное, серая кожа одрябла в районе шеи и рта. Под глазами залегли выпуклые мешки. У него было правильное лицо, и сам Островой, как ни странно, не вызывал острой неприязни. Короткие волосы наполовину поседели, пальцы рук подрагивали.
– Будете бить? – спросил он, подняв голову.
– А это поможет?
– Нет. Но если вам нужно, чтобы я срочно что-нибудь выдумал… – Арестант не стал продолжать.
– Избавьте меня от ваших фантазий, Алексей Егорович. Глядя на вас, избитого, я вряд ли получу эстетическое удовольствие. По вашим же словам, вы окончили Подольское училище, начали воинскую карьеру в Киевском военном округе. Потом была неприятность с вашими родственниками по линии жены.
На слове «неприятность» Островой как-то вздрогнул, поднял глаза. В них что-то заблестело.
– Был донос, – проскрипел он. – От сослуживца моего тестя по кафедре. Он хотел занять теплое местечко декана. Доблестные органы даже разбираться не стали, схватили всю семью.
– Не буду с вами спорить, – вежливо сказал Иван. – С материалами дела не знаком, и судить о нем мне трудно. Значит, данная история и послужила мотивом вашего дальнейшего падения?
– Я куда-то упал? – Островой криво усмехнулся.
– Вы