Надо поставить перед собой цель.
И ориентировать на нее других.
Один мудрый человек, с которым Кобе пришлось почти сутки ждать более устойчивой погоды после разразившихся вокруг бурных ливней, сказал:
– Человечеству свойственно искать защиты у Бога.
Но ему и в голову не приходит, что Бог – в нем.
– Перестань творить зло и наступит рай?
Кажется, Коба сказал это по инерции.
С чем-то не соглашаясь.
Или полусоглашаясь.
Вот смотрите, – указал старик. – Прошел дождь, и все ожило. Куда вот эти твари спешат? – указал он на великое множество лягушат. – К чему стремятся?
К воде?
Так ее вокруг в изобилии.
Он сорвал какую-то былинку и почертил ею по своей ладони.
– Они не знают, что им нужно и поэтому торопят себя неведомо куда.
Он помолчал и заключил:
– В этом диалектика жизни.
К сожалению, для человека тоже.
– Если хочешь изменить мир, – сказал он через минуту, – измени себя.
Коба не сказать, что не воспринимал ничего этого, как прошеную истину, которая существует, можно сказать, в теории. Как, скажем, то, что земля имеет форму шара.
Предположение есть. А кто видел его стороны?
А марксизм – это настоящая Вселенная.
Галактика.
И каждая звезда в ней имеет свое предназначение.
И Россия – это своеобразный Млечный путь, почти располовинивший планету.
Когда-то учитель, когда речь зашла о Бонапарте, сказал:
– Страну с такой территорией победить невозможно.
А что такое иметь?
Значит, владеть.
И откуда было набрать сильных французов, чтобы поселить их хотя бы на сто квадратных километров по одному?
И еще одно он отметил:
– Нас портит всеядство.
И – полуобъяснил:
– Победа хороша не тогда, когда она абсолютна, а когда продумана.
Если честно, Кобой половина из того, что он говорил, воспринималось со знаком минус.
Не отвергалось напрочь.
Но и не принималось в свой актив.
Сейчас тут, в Гори, на спокойные нервы обдумывая все, что произошло в Тифлисе, Коба приходил к одному выводу, что это вряд ли можно записать в актив тому, что зовется борьбой.
Может, это, конечно, и шаг. Но скорее всего на месте, обозначающий движение, но не покоряющий расстояния.
– Надо мелькать, но не нужно мельтешить, – сказал старый рабочий.
Но одно Коба вынес как непременность. В нем есть чувство лидера, но нет карьеристских наклонностей.
Другой бы на его месте кинулся бы бить себя в грудь, что участвовал в демонстрации, которая понесла первые жертвы.
Одно можно сказать непременно, что в политике он не сиюминутник. Что у него уже есть свои планы. И пересадка в Гори – это не просто дезертирство, а отход на запасные рубежи, чтобы потом…
Он не собирается разглашать своих действий. Ибо лучше их увидеть таковыми, чем сто раз услышать, что они есть.
Однако вспомнились слова Якова Эгнатошвили,