Почему на ум пришел именно этот отрывок? Да потому, что Штирлиц и в седьмой, и в десятый раз мог спокойно купить билет в кинотеатр прифронтового Берлина. И сидеть там почти в полупустом зале. В московских кинотеатрах, повторюсь, всегда в кассах стояли очереди, а залы были переполнены. В этом смысле кино военного времени, пожалуй, самая многозначащая примета и самого грозового времени, и людей, которые мужественно, без тени отчаяния и обреченности преодолевали невероятные трудности, не теряя веру в светлое будущее, в желанную Победу.
Залы не пустовали даже в самые лютые холода, которые случались практически в каждую военную зиму! В некоторых из них во время демонстрации фильмов разгуливали крысы, но зрители совершенно не пугались. И в то же самое время, перед каждым вечерним сеансом в фойе выступали джазовые оркестры, пели эстрадные исполнители, играли пианисты.
Вот что вспоминает певица Ружана Сикора: «Зимой в кинотеатрах было ужасно холодно. Особую трудность испытывали музыканты, играющие на духовых инструментах, их губы примерзали к мундштукам. А смазать жиром нельзя было – исчезал звук. Пианисты отрезали в перчатках пальцы, чтобы все же чувствовать клавиши. И все музыканты тепло одевались, стояли в валенках. Я же, как певица, не могла себе этого позволить и всегда выступала в концертном костюме, в туфлях на высоких каблуках. Вся сложность была лишь в том, чтобы по ступенькам взобраться на ледяную эстраду. Выдыхаемый множеством людей воздух от мороза превращался в наледь. И моя хитрость заключалась в том, чтобы каблуками проделать в наледи небольшие ямки, в которых можно было стоять устойчиво».
«Сегодня я пришла в аллею нашей встречи,/ Где над обрывом вьется дикий виноград,/ Был по-осеннему прозрачен тихий вечер,/ И синим сумраком окутан старый сад./ Издалека чуть слышен мертвый шум прибоя,/ И шелестит листвой каштан над головой,/ А где-то в море, чуть качаясь над водою,/ Плывет корабль твой, озаряемый луной./ Пусть нет тебя, ты далеко в просторах моря,/ Где волны грозные во тьме ночной шумят./ Тебя я вновь, любимый, в той аллее встречу,/ Где над обрывом вьется дикий виноград./ Я жду тебя и знаю, в тихий летний вечер/ Опять придешь, мой друг,/ Ты в этот сад».
«Я жду тебя» – так назывался самый популярный шлягер в исполнении Ружаны Сикоры. Чаще всего певица выступала в центральном столичном кинотеатре «Художественный», и юный Валентин Гафт не раз слушал ее исполнение. Помнит с тех далеких пор эту незамысловатую песенку военной поры и может, при случае, даже сам спеть «Я жду тебя» под настроение. На вечерние сеансы, правда, дети «до шестнадцати лет» не допускались, и Гафту приходилось прибегать к невинной хитрости: он одалживал у старших ребят комсомольский значок – а всякий его обладатель автоматически как бы считался взрослым, к тому же и выглядел Валентин старше своих лет. Отстоял очередь, купил