Торион посмотрел на нее пристально, и Линдан испугался уже, что повелитель Дейга прикажет убить дерзкую. Но вместо этого владетель, нагнувшись в седле, хлопнул по плечу Брана.
– Что ж, поедем своей дорогой… дядя, – проговорил он.
При первом же взгляде на деревню Ваську Сошникова пробрал озноб.
Вроде бы ничего особенного не открылось сидящим на броне БТРа. Поселок как поселок. На Украине таких насмотришься, если охота, сколько влезет – знай глазами лупай. Только там хаты, а здесь все же дома. Не избы бревенчатые, а самые настоящие дома, из просмоленных досок, и крыши их крыты не соломой, а дранкой.
И все же рядового Сошникова трясло. При всем внешнем сходстве это была чужая земля, и все в ней хоть чуточку, да отличалось от привычного с детства. Даже небо здесь было темней и ниже, даже солнце отливало зеленью, что уж говорить о таких мелочах, как наличники на окнах.
Резные наличники, надо же! Совсем как в России… только узоры не плавные, как перетекающие друг в друга лепестки и листья, а рубленые, резкие. Кресты и свастики и что-то среднее между ними.
– У, фашисты, – пробормотал Сошников чуть слышно, пытаясь отогнать напряжение, но под ложечкой все равно посасывало.
– Разговорчики! – шепотом рявкнул лейтенант.
На дорогу перед БТРом выбежала встрепанная курица и понеслась, не сворачивая, впереди, точно путеводный клубок. Кто-то, не сдержавшись, хихикнул. Заслышав «Ползин, два наряда!..», курица затрепетала крыльями, но не взлетела, а вдруг метнулась в сторону, едва не угодив под колеса, и возмущенно закудахтала из бурьянов.
«Куры, – подумал Васька. – Суп. Навар. Ножки. Гребешки. Есть охота!»
И тут из-за угла вышел первый туземец.
На миг Сошникову показалось, что он бредит, что все это – какой-то неудачный опыт и дурацкая машина физиков забросила отряд международной помощи не в параллельный мир, а в какой-то оставшийся чудом отрезанным от мира российский край.
Мужик был невысок – метр шестьдесят, пожалуй, – и широк в плечах, точно тяжеловес. Одежда его подошла бы, пожалуй, гоголевскому кузнецу Вакуле – рубаха с вышитыми на вороте узорами и порты, а то, что заменяло ему сапоги, Васька затруднился бы назвать правильно – в голове вертелось почему-то слово «онучи», хотя что это такое, солдат все равно не помнил.
В руках мужик держал лопату, которую при виде лязгающих, рычащих машин перехватил так ловко и особо, что сразу становилось понятно – и лопата годится не только землю копать, и мужик этот не просто земледелец. Видно, что приходилось ему этой самой лопатой орудовать в рукопашной.
Перехватив взгляд туземца, уже набиравшего в грудь воздуха, чтобы заорать, лейтенант сориентировался быстро. Он демонстративно поднял руки, повернув ладони от себя – смотри, я безоружен и безобиден. Мужик нахмурился, но решимость его, видно, поколебалась – он не бросился с лопатой на солдат, а, взявшись за нее поудобнее, двинулся обок колонны.
К тому времени, когда БТРы добрались до