– Михаил Евгеньевич, – попросил он. – Можно мне на его левое предплечье посмотреть?
– Пожалуйста, – сказал эксперт.
Татуировка в виде листка клена, к его большому сожалению, оказалась на месте.
Глава пятая
– Не люблю, когда в наши дела наука лезет, – сказал Примус, когда они вернулись в отдел. – Нет чтобы просто, без затей особых – топориком по голове или нож в спину, и все понятно, все просто – повздорили два дурака, только один порасторопнее оказался. И раскрывать такие «мокрухи» просто, как писал гений российского сыска Путилин: «Так было совершено зверское и незатейливое убийство». А тут сплошные непонятки начались.
– Они еще не кончались, – вздохнул Нечаев. – И потом, хрен с ней, с наукой. Меня больше беспокоит, что в наши дела религия вторглась. Вот это уже хуже всего. Религия как политика, если полезет, мало не покажется.
– Мужики, – предложил Калгин. – Давайте попробуем систематизировать факты.
– Давайте, – обреченно отозвался Нечаев. – Давайте систематизировать.
– Что мы имеем? – оживился Калгин. – Мы имеем Первую больницу, которую оборудовали не хуже института, и спонсором этого выступил всем известный Николай Гонтарь, бывший врач, а ныне олигарх и по совместительству пророк Единого Бога, которому поклоняются члены Земного братства. Факт?
– Так, Рома, так, – кивнул Нечаев. – Рули дальше.
– В эту больницу перешел работать доктор биологических наук Илья Николаевич Медник. Со скандалом бросил работу в институте и пошел в больницу. Так?
– Ну, это не удивительно, – подал голос Примус. – Как сейчас докторам наук платят, выгоднее в абортарии работать или осеменением заниматься. Куда больше платят, и уважения больше. Если бы я умел, тоже бы в гинекологи подался.
– Погоди, погоди, – погрозил пальцем Калгин и снова заходил по кабинету. – Занимается он лечением бесплодия, вопросами репродуктивности, никого не обижает, однако в один прекрасный день его находят в родимом доме с ножом в спине и сильнодействующим препаратом в крови. Из чего следует, что перед смертью от него чего-то хотели добиться. Обязательно людям надо было у него что-то важное узнать. Факт?
– Дальше, – сказал Нечаев.
– Дальше так дальше, – Калгин успокоился и встал у окна. – В ту же ночь неизвестные проникают в больницу, вскрывают кабинет покойного доктора, похищают его записи и шесть анамнезов.
– Чего? – не понял Нечаев.
– Историй болезней, – пояснил Калгин. – Хотя беременность можно назвать болезнью только с огромной натяжкой и при этом надо обязательно ненавидеть детей любого возраста. Похищено шесть анамнезов, и мы с абсолютной точностью установили, чьи именно анамнезы были похищены. И выходим мы на шесть женщин, которые и в черновой тетради Медника как-то странно объединены пометочкой «СГ», которую мы считали за зашифрованное обозначение донора. Пока все правильно?
– Пока правильно, – с ноткой ревности согласился