– Как тебя зовут?
Сидевший рядом брюнет попытался что-то сказать.
– Подожди, ты же видишь, я хочу узнать у молодого человека, как его зовут.
И снова – чистый хрусталь. Павел попытался ответить – и почувствовал, что осип, что голос не слушается.
– Паша. Я – Паша, – кое-как выговорил он.
Хрусталь так и заискрился.
– А я – Маша. Привет.
И тут она опять повернулась к своему приятелю, который все пытался вмешаться. Лекция закончилась, и студенты медленно потянулись к выходу.
Было тихое, ясное время первых дней сентября, погода – роскошная, и многие из сокурсников уже уходили, не дожидаясь оставшихся двух лекций. Вот под самыми окнами прошли Маша и ее приятель-брюнет, они шли в сторону кафе – оно виднелось из-за деревьев розовыми шляпами зонтиков. Павел загляделся на Машу – она медленно уходила прочь, и ее тонкие, стройные ноги, блестящая кофточка, завитки светлых волос показались ему такими красивыми – не передать. Они так и скрылись за деревьями, а возле кафедры уже стоял следующий преподаватель, грузный пожилой мужчина с суровыми бровями, а студенты все никак не рассаживались… Павел пошел на свое место – теперь на всей лавке он был один. Зал заметно поредел. Начались студенческие будни.
15
Как-то, гуляя по коридору – разминаясь в предвестии неприятных семинаров, к которым он не подготовился – Павел увидел приколотый к доске объявлений призыв к студентам писать в факультетскую газету. И тема была – банальней некуда – первые впечатления от учебы. Павел посмеялся и пошел дальше – но на семинаре, устав слушать преподавателя, который, к всеобщей радости, никого не стал спрашивать, а рассказал все сам – набросал несколько строк про воодушевленный энтузиазм, который нахлынул вместе с учебой. Постучался в дверь редакции, передал напечатанный лист невнятному юноше в очках – и через неделю обнаружил в газете свои неспелые строчки. Это поразило наповал. Все так легко?.. Следующая статья – про спортсменов, прославивших вуз, – тоже нашла свое место, на третьей странице в подвале. И с тех пор, что бы ни тревожило его – занудный экзамен, нехватка денег, невосприимчивая любовь – все проходило мимо, газета стала отдушиной. У него все было как у остальных – пиво в парке, среди елей, между двух дорог, который в народе почему-то называли Бродвеем,