– Бей эту гниду!
Но чиновник быстро сообразил – завидев парней, на него наступающих, сам стал кричать: «Бей!» – и с этими криками из толпы выбрался, прямо под крыло милиционера – так ни с чем и побрел. Пантелей Пантелеймонович, из окна на это глядя, руки скрестив на груди, полководцу подобный, пробормотал с огорчением:
– Отступаем! – И других стал выглядывать в толпе.
Другие умней оказались. Ольга Михайловна сперва взбунтовалась:
– Я? В толпу? Туда?!
Но пришлось подчиниться. Ольга Михайловна сразу пристроилась возле переносного киоска – там чаем поили участников митинга, и разговорилась с продавщицей. Редкая попалась болтушка – Ольга Михайловна чай допила и обратно по лужам поплюхала – миссию свою она исполнила. Чай был, однако, хорош – и заварка душистая, и с сахаром! Настроение мигом улучшилось. А в столовой у них просто дрянь – тусклый и желтый, как… даже срамно сказать! На второй этаж забралась, рухнула в кресло.
– Эх, в ванну горячую бы сейчас, да с пеной… Ммм… – даже зажмурилась.
Глянула на часы – половина второго. Сразу стало досадно – еще полдня работать! Телефон зазвенел – шеф беспокоится. Трубку оставив звенеть, по комнате лениво прошлась, косметичку достала – шеф подождет.
Тем временем Всеволод Львович, числившийся чиновником особых поручений – хотя в чем состояла особенность их, объяснить он не мог, просто отвечал за обращения граждан, – сразу, еще из здания не выходя, сообразил – без грима плохо придется, узнают! И, зайдя в уборную, достал из сумки парик, супруге на именины только что купленный, и примерил обнову. Гнусно смотрелась вещь на его лысой макушке – но куда же деваться? Тьфу на парик – головы б не лишиться! С этими мыслями в свой кабинет зашел, старенький плащик надел, вышел на улицу с черного входа – дождь был в разгаре. К задним рядам митингующих подошел, постоял минут пять, приглядываясь. Что-то было не так. Проходимцев он чуял за милю – как гончая чует зайца. Медленно стал слоняться – помнил ведь, что жулики всегда сами подходят. Глянь – так и есть. Подскочил парень, прыщавый и наглый, с бисером дождя на щеках.
– Флаг подержать не хотите? За двадцать рублей?
Всеволод Львович скривился.
– Ладно, за сто постоите? Только за внешность столько даю. Сразу видно, жизнь тебя достала… Только в первые ряды иди и активней махай, чтоб телевидение тебя поймало! – крикнул он и исчез, словно фокусник, – только что был, и нету, толпа колышется кругом.
Всеволод Львович стал честно протискиваться – гонорар отрабатывать надо. Вылез под самый кордон – милиционеры стоят, словно статуи, и дождь на их фуражках такт отбивает.
– За кого орать-то? – спросил Всеволод Львович соседа, поднимая знамя.
– А хрен его знает, – ответил морщинистый старичок, державший плакат с надписью: «Администрация – позор родного города».
Всеволод Львович, с распущенным