Но сейчас… Да как же это? Генерал Форгайл, конечно, отсутствовал дольше, чем предполагалось. Но наконец он вернулся. И привёл с собой злейшего врага Амики, человека, который – в этом не приходилось сомневаться – добрался до Последнего Книгохранилища и получил от магистров то, чего хотел. И теперь, впервые за то время, что она провела с отцом, помогая ему в государственных делах, принцессе Эстии были неведомы и результаты миссии генерала Форгайла, и надежды короля Смегина.
Но что ещё хуже, от неё были скрыты и намерения беллегерца! Принцесса прождала всё утро, весь день и весь долгий вечер – но всё ещё не знала, что принц Бифальт мог рассказать её отцу, чем он мог поделиться с ним, что он мог ему дать. Она не знала, приказал ли отец предать принца смерти, и если приказал, то когда состоится казнь. Она не знала, что после казни должны были сделать – или уже сделали – с его телом. Сжечь, как сжигают нищих калек на поле за стенами Малорессы? Отослать назад к королю Аббатору в знак презрения Амики? Бросить на обочине, чтобы его склевали вороны?
Принцесса не просто злилась, она кипела от ярости на короля Смегина, который именно сейчас отдалил её от себя: она ничего не знала ни о его мыслях, ни о его решениях. Были моменты, когда Эстия, внезапно даже для самой себя, чуть не плакала, представив, что глаза принца Бифальта навек потухли, уста сомкнулись, а тело было искалечено клинком генерала Форгайла.
Но всё же ни одна слеза так и не пролилась из глаз принцессы. Эстия, в отличие от своей матери, не принадлежала к числу тех женщин, что любят и умеют плакать. У неё было чувство собственного достоинства.
Но когда в её дверь – намного позже того часа, в который она обычно ложилась в постель – постучал слуга, присланный отцом, Эстия – во второй раз за день – чуть не лишилась чувств.
Внезапно она испугалась совсем другого – не того, что тревожило её всё это время. Теперь Эстию не приводила в трепет мысль о смерти принца Бифальта. Она боялась, что он всё ещё жив. Боялась, что ей придётся встретиться с ним, снова испытать на себе его взгляд и услышать его усталый голос. Боялась, что ей придётся говорить с ним…
Но как бы там ни было, принцесса поспешила к отцу. Оставаться в неведении было страшнее, чем очутиться перед фактом смерти или перед взглядом беллегерского принца.
Покои короля Смегина были не так роскошны, как у его дочери. Король не видел необходимости в том, чтобы впечатлять своих гостей. К тому же он гордился теми несколькими годами, что провёл в войсках, когда его отец был ещё жив. И его покои выглядели так, как должно выглядеть покоям бывшего воина, ставшего королём. Но первая из комнат анфилады, в которую попадали гости, была намного больше, чем в покоях принцессы. Эстии это место служило гостиной, где она развлекала гостей или занималась чем-нибудь, чтобы развлечь себя, её отцу – залом совета.