А уже на окраине кишлака, поставили жителей живым щитом и поспешили спрятаться за оврагом. Уже в безопасности, оказавшись из-за складок местности вне зоны досягаемости, почти у самого оврага, один из боевиков дал напоследок несколько длинных очередей по стоявшим щитом заложникам. Николай видел, как женщины, дети и старики убитые и раненные рухнули на землю. К ним на помощь сразу же бросились санинструкторы.
– Ну, зря вы так! – Капитан Большаков показал жестом саперам активировать минное поле, по которому, не зная, что их ожидает, двигались довольные своим очередным и внезапным освобождением боевики.
Когда взрывы прекратились, и наступила тишина, стало ясно, что с этой бандой полевого командира и куратора наркотрафика «Шаха» покончено. Позже это подтвердили отправившиеся на разминирование неразорвавшихся там мин саперы.
Там же, во время операции, спецназовцам удалось арестовать двух из трех прибывших покупателей. Их нашли живыми прятавшимися среди «местных жителей» в одном из домов. Удивило, что согласно найденному у одного из них паспорта, его звали … Мирзо Азимов. Как понял Николай – возможно, тот самый…
В такую случайность, с учетом всего происходящего, верилось с трудом. Надо было срочно проконсультироваться со своим «старшим братом» из военной контрразведки.
Все что в итоге осталось от банды, можно было уместить в один грузовик. Несколько мешков с наркотиками, десятки автоматов и пистолетов, несколько папок с какими-то документами на фарси. И, конечно же, обнаруженный у погибшего «Шаха» небольшой недорогой кинжал. Так называемый «Бухарский пчак», с символикой Эмирата Афганистана на ножнах и с головой льва на ручке.
Кинжал был дешев и прост, совсем без дорогих украшений, и, казалось, мало чем отличался от тысяч себе подобных. Единственное, чем он выделялся – это тем, что бросалось в глаза – набор каких-то непонятных безсвязных букв, выгравированных на нем. На лезвии стояли буквы – «Dbeochdo», на ножнах – «kfcafdh», и на небольшой стальной вкладке, в середине рукояти – «edhab». Короче говоря – сплошная тарабарщина, на которую Большаков даже и не обратил внимание.
Этот трофей – шахский «Бухарский пчак» Большаков, решил оставить себе, с разрешения начальника особого отдела. Все остальное – сдал по приезду в штаб.
У дверей здания объединенного штаба спецназа, капитана Большакова и его группу, уже встречал запыхавшийся оперативный дежурный. Как Николай и предполагал, ему предстояло получить вовсе не поздравления и благодарности, а нагоняй за «самодеятельность» от самого полковника Шалаева. Лично! В вину офицеру-пограничнику ставилось самоуправство и нежелание утвердить операцию с вышестоящим командованием.
– Капитан, ты что, совсем оборзел? – Зарычал на него, вставая из-за стола, полковник. – Почему не согласовал операцию и выехал на ее проведение без моего согласия? Хочешь погон лишиться? Я тебе это вмиг организую! Сам можешь, но ты рисковал жизнями наших солдат и офицеров!
Но когда Шалаев увидел, что Большаков