такой модели наивно отрицать. Достаточно вспомнить Моральный кодекс строителя коммунизма, включенный XXII съездом КПСС в ее программу и устав. Но столь же наивно полагать, «будто «советская идеология» – нечто насильственно скармливаемое режимом населению и пассивно потребляемое атомизированными представителями последнего»
[5]. Как ни странно, сказано не бывшим преподавателем научного коммунизма, а авторитетным американским советологом. Впрочем, по знаменитому заверению основоположников, коммунизм – «не идеал, с которым должна сообразовываться действительность», а «движение, которое уничтожает теперешнее состояние»
[6], т. е. частную собственность и ее негативные последствия. Возможно ли, что возникший на развалинах старого мира советский «человейник», как окрестил общество философ и социолог А. А. Зиновьев, было свободно от социальной наследственности? А предписанные «ячейке» социума взаимопомощь и товарищеское сотрудничество, когда «каждый за всех, а все за одного», личные интересы подчинены общественным, – бутафорские «вериги», якобы свидетельствующие о преданности партии и правительству? И не более? Подлинными же свойствами нового строя были раздор, лицемерие, доносительство, ненависть и иные разрушающие людскую солидарность отношения
[7]. По беспощадному определению А. А. Зиновьева, «человек есть на все способная тварь»
[8]. «Коммунизм как реальность» (1980), где Александр Александрович пришел к этому выводу, содержит немало примеров советского двурушничества, предательства, зависти, мести и других разновидностей эрозии межличностных отношений. Следует ли, однако, считать эти пороки сугубо советскими? Можно ли политический строй назначить ответственным за баланс добра и зла в душе и поведении граждан? Вопросы риторические, но не удержусь от двух разнокалиберных аргументов. «Solum certum, nihil certi, et homine nihil miseries ant superins / Одно несомненно, что нет ничего несомненного и что нет ничего более жалкого и возвышенного, чем человек», – так Мишель Монтень (1533–1592) несколько переиначил в «Опытах» не вполне оригинальный афоризм Плиния старшего (23–79 гг. н. э.) из популярной в Средневековье «Естественной истории». Придется заподозрить, «на все способным», включая дружбу и вражду, человек был задолго до советской власти. Это первый, «философский» комментарий к заявлениям о беспрецедентных де лицемерии, черствости, себялюбии и т. п. наших соотечественников в годы «реального коммунизма». Второй – для ценителей «неопровержимых» объективных фактов. Современный гарвардский профессор Джошуа Грин, много лет дотошно изучающий нейрофизиологические корреляты морального сознания, эмоций и поведения, пришел к заключению, что и просоциальная кооперация, и индивидуалистическая конкуренция сопровождаются активацией одних и тех же мозговых центров
[9]. Двуликий Янус, о котором иногда ошибочно вспоминают, говоря о лицемерии и неискренности, не случайно был одним из важнейших
