Детский голосок журчал еще долго, одна невинная душа открывала бессмертные истины другой, и никто им не препятствовал. Когда голосок наконец стих и миссис Баэр пошла забрать лампу, оказалось, что Деми уже исчез, а Нат крепко спит, обратившись лицом к картине, как будто он уже научился любить Лучшего из людей, который любил маленьких детей и был верным другом всех бедняков. Лицо мальчика было безмятежно, и, глядя на него, миссис Джо поняла, что один-единственный день, полный доброты и заботы, уже сотворил чудо, а целый год терпеливого взращивания наверняка заставит этот запущенный сад принести щедрый урожай, ибо маленький миссионер в ночной рубашонке уже засеял его самыми прекрасными семенами.
Глава четвертая
Вехи
Утром в понедельник, направляясь на уроки, Нат внутренне ежился: ему казалось, что сейчас придется обнаружить перед всеми свое невежество. Однако мистер Баэр усадил его в глубокой оконной нише, где можно было повернуться ко всем спиной, и там он отвечал урок Францу, так что никто не слышал его ошибок и не видел, как он перепачкал тетрадь. Нат был от души за это признателен и трудился с таким прилежанием, что мистер Баэр, взглянув на его разгоряченное лицо и перемазанные чернилами пальцы, с улыбкой произнес:
– Не переусердствуй, сын мой, а то силы иссякнут. Времени у тебя достаточно.
– Нет, я должен проявлять усердие, иначе не догоню остальных. Они вон сколько всего знают, а я – ничего, – ответил Нат, доведенный едва ли не до отчаяния тем, как мальчики повторяют уроки из грамматики, истории и географии с отменными, как ему казалось, легкостью и точностью.
– Ты знаешь много такого, чего не знают они, – возразил мистер Баэр, присаживаясь с ним рядом, пока Франц объяснял младшеклассникам хитрую штуку под названием «таблица умножения».
– Правда? – недоверчиво переспросил Нат.
– Именно. Во-первых, ты умеешь сдерживать свои чувства, а вот Джек, который проворно считает, – нет; это важный урок, и, как мне представляется, ты его заучил крепко. Ты умеешь играть на скрипке, а никто из них не умеет, хотя им бы очень хотелось. Но самое главное, Нат, ты очень хочешь учиться, а это уже полдела. Сперва, может, будет нелегко, даже руки станут опускаться, но ты не сдавайся, и со временем будет все проще и проще.
Нат слушал эти слова, и личико его светлело на глазах, потому что, хотя список его умений и оказался недлинным, ему отрадно было сознавать, что у него есть хоть что-то за душой.
«Да, сдерживать чувства я умею – научишься, когда тебя бьет отец, и на скрипке играю, хотя и не могу сказать, где находится Бискайский залив»[14], – думал он с неописуемым чувством облегчения.
А потом произнес вслух, да так уверенно, что Деми услышал:
– Я очень хочу учиться, и я постараюсь. Я никогда не ходил в школу, однако не по своей вине, и если мальчики не станут надо мной смеяться, у меня все получится, потому что вы и госпожа очень ко мне добры.
– Они