Аполлинарий Никифорович был в меру сообразительным малым, и на этот раз его сообразительности хватило, чтобы понять – ему сейчас пытаются всучить скотину, которая Козырькову, в общем-то, и даром не нужна. Разве что в запечённом виде. Однако ж у столичного чиновника в этом имеется интерес, а значит, нужно подыграть, чтобы немного приподнять себя в глазах собеседника.
– Отчего же-с, – зарядил словоерсом чуть осмелевший посетитель. – Отчего же-с не купить такого изумительного порося. Сколько вы за него попросите?
– Да сколько не жалко, – махнул рукой Пётр Иванович, думая, как бы не прогадать.
– А вот у меня с собой две синеньких и одна красненькая, всего на двадцать рубликов-с, – вытащил из кармана ассигнации Аполлинарий Никифорович.
– Ну что ж, цена достойная, – согласился Копытман, не зная, как в реальности соотносятся цена поросёнка и сумма, за него предлагаемая. – Кладите ваши ассигнации на стол и можете забирать сие ангельское создание. Кстати, его зовут Дамед.
Это уже была чистейшей воды импровизация, основанная на инициале и первых буквах фамилии одного из российских правителей. Но в это время Пётр Иванович мог шутить, не опасаясь последствий, да и кому в голову пришло бы, что значит это загадочное, похожее на греческое или римское имя. Наречённый Дамед, сменивший очередного хозяина, на прощание тихо хрюкнул и отбыл с Козырьковым.
«Однако же, – размышлял Пётр Иванович, – как в это время легко, не имея при себе никаких документов, прикинуться важной птицей. В эпоху отсутствия не то что Интернета, а даже телефона и телеграфа опровергнуть придуманную Лизой легенду оказывается нелёгкой задачей. Впрочем, посмотрим, как меня будут принимать в дальнейшем».
Третьим в нумер пожаловал уже не проситель, а шляпных дел мастер, тот самый обещанный Лазарь Моисеевич Шмулевич. Это был худой старик в стоптанных туфлях, упакованных в калоши, хотя вроде на улице было сухо, в жилетке и шляпе, из-под которой выбивалась всё ещё тёмная шевелюра, правда, местами с лёгкой проседью. Он сильно горбился, и руки его при этом, казалось, доставали до пола, как у обезьяны.
«Как же кстати я продал этого поросёнка», – подумал Копытман, покосившись в сторону комода, где были спрятаны вырученные от реализации будущего хряка ассигнации.
Шмулевич попросил описать, что за головной убор желают его высокоблагородие, и тому оказалось легче изобразить фуражку на бумаге.
– Кокарды, должно быть, такой, как нужно, у вас нет, ну прилепите хотя бы что-нибудь вроде того, с двуглавым орлом, – предложил Копытман.
– Из какой материи желаете и каких цветов? – полюбопытствовал шляпник. – Или латунную?
Напрягши память, Пётр Иванович вспомнил, что в эти времена металлические кокарды, должно быть, ещё не получили