Я выжимаю сосиску зубной пасты на щетку, и, водя ей по зубам, задумываюсь о том, будет ли мой будущий Партнер лоялен к таким излишествам, как жидкость для волос… Будет ли он считать это перебором? Каким он вообще будет? Будут ли его интересовать мои мечты и потребности? Или всю жизнь он будет только думать о себе и никогда не будет знать, о чем думаю я? Я начинаю уже себя ненавидеть за невозможность выкинуть его из мыслей хотя бы на минуту. Самое ужасное, что я сама не могу сделать ровным счетом ничего. Стерпится – слюбится? А что если это будет «калечный» союз? Так я называю пары, где неравные партнеры. Или исправляли, или больной, или отсталый. Я понимаю, плохо так думать. Суперкомпьютер не делает ошибок. Если назначил тебе такого, значит, он и составит твое счастье. Но… Черт побери. Это ведь несправедливо. Я стискиваю зубы плотнее, как и всегда по привычке, когда мне что-то не нравится, сдавливая зубную щетку против воли. Чертов Суперкомпьютер может закинуть меня и далеко от Констеллы, в холодный край, где живут охотники. Тогда я больше никогда не увижу семью. И вся жизнь моя будет проведена без пользы. Впрочем, кого это интересует, Нина? Суперкомпьютеру уж точно не до твоих переживаний и проблем. О чем ты вообще думаешь? Ты ведь – всего лишь винтик, который питает Систему.
В нашей высотке очень старый и тесный пассажирский лифт. Туда можно поместиться только вдвоем, и, если честно, это будет отчасти подобно интиму из-за близости, с которой придется в нем мириться, проезжая этажи. Я нажимаю кнопку вызова, стоя на своем уровне, и слышу, как железная громадина начинает свое шумное движение сквозь стеклянные слои по направлению ко мне откуда-то сверху. Пол подо мной сцарапан, и стекло почти утеряло прозрачность. Скоро его, должно быть, заменят. Они делают так всегда, как только возникает какое-то препятствие Всевидящему Оку. Сцарапанный пол – упущенный враг народа.
Сквозь толщу прозрачных этажей черная железная точка, наконец, приобретает четкие очертания, увеличиваясь, и за несколько слоев я уже даже различаю на дверях лифта огромное нацарапанное слово «ОКО» и глаз с чересчур широким зрачком, что между нами всеми означает око Вождя, который не дремлет, а высматривает. Даже там, где ты, казалось бы, в своих стенах. В своих прозрачных стенах… Этот глаз с широченным зрачком – старая эмблема. Связана с какой-то старой антиправительственной группировкой, действовавшей лет тридцать-сорок назад. Пока их всех не уничтожили под корень. Сколько помню себя, эта штука всегда была на лифте. Интересно, кто был этот человек, который нацарапал здесь эту эмблему, и почему ее до сих пор не зашлифовали. Двери лифта смотрят прямо на надзирательную вышку. Наверное, он был очень смел, тот, кто царапал это…
Лифт тормозит на моем этаже, и ОКО останавливается аккурат напротив моих. Я подросла. В детстве глаз был выше меня.
От