– Что конкретно ты предлагаешь? – решил подыграть ему боярин. Говорить с отсутствующим здесь дядькой было всяко лучше, чем говорить самому с собой. Хотя в чём разница?
«Да ты ведь уже всё понял, Игорёша. Не надо менять окружение. Надо менять себя. А скачки эти… Какой в них смысл, если всё своё дерьмо ты тянешь с собой на новое место? Знаешь, как говорят – от себя не убежишь!»
– Да ты философом на старости лет заделался, дядь Коль, – ухмыльнулся Игорь, представляя, как напротив него, прямо на полу, сидит князь Благовещенский и Тындинский. Смотрит без улыбки и режет свою правду. – Только я не малец десятилетний, чтобы запросто измениться.
«А запросто и не получится, племяш. Рождение – это всегда боль и кровь. Только так и никак иначе».
– Говорить об этом просто. Скажи, с чего начать, а? Мямлить, как двойник, которого ты мне на замену приблизил? Прощать? Вести себя тише? Что? Ты меня учил быть князем, готовил меня к этому – я не могу уже по другому! Мне мало того, что есть! Я хочу…
«Чего, Игорёша? Чего ты хочешь? Править? Ныряй в виртуальность, найди себе там княжество да и правь себе. Стать влиятельным? Дорога та же. Пророк тебе, если подумать, подарок царский сделал, в такой мир путь указав. Пользуйся!»
– Это иллюзия…
«А что не иллюзия? Ты имел дар, влияние и власть в родном мире. Где это всё теперь? Дымом от листьев прелых развеяно!»
– Ну хорошо! Я мерзавец! Сам, своими руками всё в прах превратил – ты это хочешь от меня услышать?
«Мысль о вине запоздалая и совершенно непродуктивная. Игорёш, о грехах не со мной говорить требуется. Да и кто без греха, а? А вот как ты к содеянному относишься и какие выводы делаешь – это другое дело!
– Какой ты всё-таки моралист!
«Я?»
– Ты! Я таким стал, чтобы на тебя походить!
«А может пришла пора подумать, кем ты хочешь видеть себя, а не на кого желаешь походить? А то что-то ты все силы на последнее тратишь».
Тихий хохоток князя ветерком прошелестел по пустому пространству комнаты-камеры. Забыв о том, что разговаривает со своим подсознанием, Игорь вскочил и тыча пальцем в воздух перед собой, закричал:
– Вот почему с тобой всегда так, а? Почему одни общие фразы и ни одной конкретной рекомендации? Что именно я должен делать, чтобы ты меня считал достойным? Что ты вечно со своими моралями ко мне лезешь? У тебя уже свой сын есть – его и наставляй! Это всё слова, светлейший! Не более, чем слова! Как и наш с тобой разговор! Не более, чем трансляция моим подсознанием всего того бреда, что ты навешивал пацану!
«Ну и что? Тогда это в твой разум не вошло, так может теперь время настало?»
– А это я сам решу, понял? Когда и чему настало время! Сам!
На последний выкрик голос Пояркова не отозвался. Словно проговорил то, что собирался, и ушёл, оставив племянника обдумывать сказанное.