Первым его желанием было выбросить этот конверт в снег, затопать ногами и выкрикнуть все, что он думает о своих работодателях. Разбить в кровь кулаки об этот проклятый валун.
Можно проще.
Он сунул руку в карман куртки, достал ручку и написал по-русски:
С МЕНЯ ХВАТИТ.
Сунул конверт в расщелину, расстегнул ширинку и помочился на свои следы.
Сонни отхлебнул глоток остывшего кофе и потихоньку оглядел присутствующих. Сотрудники внимательно слушали Бёрье – тот, не прекращая говорить, чертил на белой доске замысловатый алгоритм контртеррористической деятельности. Кружки и прямоугольники, соединенные бесчисленными и беспорядочными стрелками. Жизни не хватит разобраться. Наверняка вынес с последних курсов по менеджменту, куда их всех теперь регулярно посылают.
Перед глазами стоял окутанный снежной пеленой массивный силуэт русского посольства с таинственно светящимися окнами. Массивный и непостижимый, как и сама Россия.
Приоритеты изменились. Ради бога, ловите ваших террористов, но не думайте, что русские спят на печи только потому, что арабские подростки с промытыми мозгами мастерят самодельные бомбы в подвалах.
Скорее наоборот. Русский медведь проснулся. Он уже не лежит в берлоге, как в девяностые. Он бродит по городу, и каждый, у кого есть хоть капля аналитического ума, видит его. Беда в том, что принимают его за сбежавшего из цирка ручного мишку.
– Сонни?
Он встретился взглядом с Бёрье и вдруг сообразил, что в зале уже несколько секунд стоит полная тишина.
– Да?
– Ты спишь?
– Нет-нет… я только…
– Я спросил, как там дела у оперативников в Ринкебю. Ты же побывал там, надеюсь?
– Да… да. – Сонни вспомнил трех парней в наушниках. – Они сидят в железной коробке и ведут Ахмеда Хассана, гражданина Египта. Сидят и ведут.
– И что? – когда Бёрье раздражается, его сконский акцент становится особенно заметным. – Твоя оценка?
– Моя оценка вот какая: пока ничего существенного не высидели.
Бёрье коротко кивнул. Значит, не нарыли.
– Все свободны на сегодня… Сонни, ты не мог бы задержаться на минуту?
Коллеги, бросая любопытные взгляды, вышли за стеклянную перегородку, отделяющую кабинет шефа от общего конторского зала.
Бёрье поставил стул напротив Сонни, сел и уставился на него с той сочувственной и доверительной миной, которую всегда надевал, когда ему надо было сказать что-то неприятное.
– Как