Их назвали преступниками, беглыми рабами, что покинули рабский поселок в Липсидрах, что на севере. Про это место Мустиф наслышан. Как и жители Тритогении. Так что судьба беглых рабов ни у кого не вызвала сожаления. Наоборот, вскоре их начали освистывать, закидывать гнилыми овощами.
А бандиты словно специально вели своих пленников по главным улицам.
Весть о том, что ведут беглых рабов, разлетелась по Парнесту. Вскоре поприветствовать пленников сбежался чуть ли не весь свободный люд. Никто не хотел пропустить послеполуденное развлечение.
Так просто пленники лишились не только свободы, но и возможности апеллировать к гражданам города, к толпе. Судьба чужестранцев их бы не особенно волновала, но все же это свободные люди. А беглые рабы – презреннейшие из созданий. Сбежав с рудников, они не просто нарушили закон, но покусились на благосостояние граждан Тритогении. Этого ни один горожанин не потерпит.
Серебро с рудников до сих пор обеспечивает горожан ежегодными подачками. Несколько монет, мешок зерна и амфора масла, а так же монетка для похода в театр – оплачивается трудом бесправных в Липсидрах.
Мустиф подивился, как хитро поступили люди, пленившие их.
У Виала и его спутников были кольца, указывающие на их статус свободных. У Хенельги и Мустифа ничего такого нет. Все-таки навклер был прав, искать справедливости у данаев не стоит. Они не станут слушать рабов, женщин, отпущенников и чужестранцев.
Пленников вели на север, но не в Тритогению. Для таких гостей в порту были прекрасные гостиницы. Расположенные в северной стене казармы стояли заброшенными. Разрушать их не стали, сохранили после войны. На гарнизон для северной стены не хватало денег, да и воевать на собственной территории Тритогения больше не собиралась.
Так что эти казармы теперь использовались как темницы. Туда бросали должников, для которых следующей ступенью станет рабство и путь на международные рынки. Преступников, ожидающих отсечения какой-нибудь конечности или иной казни. Не зря же в Парнесте столько калек. В темницы приглашались рабы перед их отправкой на север в горы, где они будут трудиться на благо всей общины.
Женщинам везло чуть больше, этот товар не тратили попусту. Ведь их всегда можно использовать по прямому, задуманному богами назначению. Впрочем, свои функции они могли исполнять даже лишившись какой-нибудь малозначительной конечности или обретя «украшение» в виде татуировки на лице. Все, лишь бы не сбежали.
Хенельгу и Мустифа разделили. Женщину бросили в одно помещение, а парня отправили в другое. Необычно то, что их держали не в общем загоне, а в отдельном стойле. Подобный комфорт пленникам обычно не положен.
Камеры были небольшими, едва можно