– Тебе Игорь звонил? – оторвал его от невеселых размышлений Леонид.
– В прошлую среду.
– И о чем договорились?
– Как всегда, ни о чем. Так, поболтали про то, про се.
– Мне тоже недавно звонил, приглашал завалиться к нему на следующей неделе в коттедж.
– А, лабуда это все. Сколько лет все договариваемся, а как до дела, так то у одного переговоры, то у другого неприятности.
– Он Погорелова у себя поселил, – как бы между прочим сказал Леонид, внимательно глядя на Виктора. – Вован у него за сторожа и вообще, по хозяйству.
– Что? Неужто еще жив курилка?
– А что ему будет? Вроде завязал.
– Как же, завяжет… Он еще тогда с бутылкой на пост ходил.
– Вот с пьяных глаз и жахнул.
– Думаешь, он?
– А кто еще? Я за блоком стоял. Граната чуть не над ухом у меня просвистела. А сзади только он был да Востря.
– Ну, завел свою песню. Я слышал, как ты у прокурора всех валил, только чтобы самому отмазаться. Забудем об этом. Что случилось, то случилось. Может оно и к лучшему. А то трубили бы, как я, и еще не известно, вернулись бы или нет. А так все при деле.
Вспоминая события той поры и последовавшие за ними передряги, Виктор должен был честно признаться самому себе, что его мало волновала судьба бывших сослуживцев. Но другой общей темы для разговоров у них не было и оставалось продолжать начатую. Тем более, что в этот вечер с Лентей его свело не столько общие знакомые, общее, хотя и сравнительно короткое прошлое, сколько сегодняшняя необходимость.
Не до сослуживцев ему было. Хотя не все у него самого в жизни складывалось, как хотелось бы, Виктор никогда не задавался вопросом, оставаться в милиции или уходить. Службу для себя он считал естественным состоянием, при этом, еще с тех пор, когда был постовым, полностью отдавая себе отчет в том, что житейского благополучия ожидать не приходится. Про других знал мало. Все как-то вросли в мирную жизнь. Погорелов, конечно, не в счет. Вовка на «гражданке» так и не устроился. Первое время работал охранником в какой-то фирме, откуда его вскоре вытурили. Потом пропал куда-то на несколько лет. А вот теперь, оказывается, живет у Игоря Остапчука в его загородном доме. Сам Остап – другое дело: развернулся, в мэры метит. В новую жизнь он вписался четко и на хорошей скорости, как вписывался в вираж, гоняя на своем «Харлее». Вскоре после вынужденного увольнения из милиции он решил наладить выпуск пельменей. На двоих с Леонидом Портновым они купили списанный автомат для их изготовления. Мясо, в основном, пашину, закупали в соседних селах, благо у Портнова были в районе обширные связи. Это сырье не пользовалось особым спросом и его удавалось приобретать по дешевке. Муку, специи и лук брали оптом на базах. Тогда дело пошло, тем более что изголодавшееся по нехитрому продукту население не особенно привередничало. Покупатели с утра ожидали у магазина очередной поставки и сметали все подряд. Вскоре Леонид подался в политику, решив,