Пока Юнаса рвет в туалете, Тереза в четвертый раз проплывает бассейн, закрытый, с водой бирюзового цвета и встроенными в дно новыми лампами, благодаря которым все кажется необыкновенно эффектным. Она плывет, как всегда окруженная облаком из пузырей и мечтаний, и настолько погружена в эти грезы, что неестественно громкое хихиканье каких-то девчонок, которые, держась за края бассейна, болтаются в воде, воспринимается, будто пытка.
Та, что в черном купальнике, лет пятна дцати, громко кричит подружке, которая отплыла от края бассейна:
– Ах, че-ерт, Каролин, ты лягнула меня прямо в живот!
Выкрикивая это, она хохочет, и Терезе внезапно кажется, что эта девочка похожа на собаку, сильную, мускулистую, кусачую.
А пока Тереза плавает в бассейне, Жанетт сидит на краю кровати в своей квартире в Бредэнге.
В той самой квартире, расстаться с которой она мечтает уже почти четыре года. Квартира ей дешево обходится, так как они до сих пор оплачивают ее пополам. Жилище самое подходящее, учитывая, что у мужчины, с которым ты живешь, похоже, никогда не появится ни времени, ни желания отсюда уехать. Зачем ему? Ведь у него имеется своя квартира в Копенгагене.
В руках у Жанетт камень.
Она нашла его в кармане черной куртки, которую давно не надевала. Обычный серый камень, довольно крупный, на нем выгравировано: В память о Висбю.
Что же произошло со мной в Копенгагене? Нечто настолько важное, что даже страшно об этом говорить. Сеньора, я тоже умею видеть, я могу предсказывать, совсем как моя бабушка.
Я только сейчас это поняла.
В последнее время я так много переезжала, ничего постоянного. Я снимала какое-то жилье, жила понемногу то в одном, то в другом месте, думаю, как раз то, что мне нужно, так решила. Это привносит в жизнь некую сумятицу, и, вероятно, поэтому становится легче.
Я жила у Симона, жила в художественной мастерской, в маминой студии в Сольне.
Останавливалась у случайного знакомого. Я, наконец, снимала квартиру отца и Беаты, когда они уезжали в Шотландию.
А вещи начали то и дело куда-то деваться.
Это не так уж важно, но именно потому, что я человек довольно собранный, это воспринималось как нечто невероятное.
У Симона я оставила большую банку с вареньем, которое сама сварила. А потом, когда я ночевала в мастерской, то искала эту банку там в холодильнике.
Чай из шиповника и стеариновые свечи я купила в Сольне, но была уверена, что оставила их у того случайного знакомого. Бывало, в очередной ванной комнате я лезла в шкафчик, чтобы взять флакончик с духами, который оставила у Симона, а в квартире на улице Каммакарегатан, где я выросла, много раз подходила к шкафу в гостиной, то есть к тому месту, на котором он раньше стоял, но уже десять лет назад, как Беата, переехав сюда, переправила его на чердак.
Да, мне всегда очень не хватает моих вещей. И той обстановки, в которой я жила прежде, перед очередным переездом. В последнее время я стала замечать, что, если переезжаешь достаточно часто, то все как бы переезжает вместе с тобой. Иногда только