Прошу приложить трубку к одной из стен стамбульской квартиры. Нилюфер перестала удивляться чудачествам. «Ты необычный мужчина. Чувствуешь все не как все». Вслушиваюсь в дыхание стен на время покинутой крепости. Про себя прошу: «Дождитесь». Обещаю скоро вернуться, как только закончится командировка в Баку. Стены дрожат от переполняющих эмоций. Пугают тетушку Нилюфер ложным эффектом землетрясения. Ощущаю вибрации преданности, в очередной раз убеждаясь: собственный угол я нашел… Вы тоже его всенепременно найдете, если еще не нашли…
7
…Складно песню напевает, да негромкая она, только Босфору и слышна…
…Разлука с людьми не так разъедает, как разлука с животными. Ответственность за преданное создание пробуждается даже во сне. Лишь под сопение мохнатого существа в ногах удается заснуть спокойно. С улыбкой. Засыпание с радостью дает окрыляющий эффект. Тогда утро с перспективой давки в метро не кажется угнетающим…
Айдынлыг – лучший подарок города души. Необычайная искренность, цветущая в ритмично бьющемся собачьем сердце, творит чудеса. Окрашивает небо над головой в радужные треугольники, зимние деревья – в сочно-зеленый оттенок. Айдынлыг – вера в лучшее. Прижимаюсь к ней, вдыхаю кофейный запах шампуня. Во мне рождается чудодейственная гамма чувств. Гамма из весеннего цветения, летнего оптимизма, осенней меланхолии, зимнего уюта. В ответ трется мордочкой о шею, зарывается в объятиях, словно хочет сказать: «Не отпускай…» Разлеглись с ней на оливковом ковре гостиной. Признаюсь Зейнеп в любви по телефону, откусывая зеленое яблоко. Айдынлыг лежит рядом. Навострила уши, виляет хвостом. Ликует. Понимает: на линии – половинка сердца хозяина. Та самая симпатичная брюнеточка, щедрая на голландский сыр, кусочки куриной котлеты со стола…
…В унисон называем Айдынлыг ребеночком. Пока чищу уши, Зейнеп расчесывает светло-коричневую шерсть фиолетовой щеткой. Поет колыбельную. «…складно песню напевает, да негромкая она, только Босфору и слышна…» Глаза Айдынлыг медленно закрываются, урчание утихает. Через минуту переходит в храп. Зейнеп умиляется, наклоняется к сонной мордочке. Нежно целует в мокрочерный пятачок. «Интересно, твоего вдохновения хватит на колыбельные для наших детей?» Улыбается уголками губ. «Понадобится – к тому времени напишу целую книгу…»
Будучи в Баку, вижу Айдынлыг во сне. В отражении зеркал царства Морфея Айдынлыг убегает от меня. Трусит в сторону набережной, запрыгивает на пыхтящий кораблик, отплывающий от берега. Замираю на пристани, кричу «Ко мне!», молю Босфор вернуть надежду… Просыпаюсь в замешательстве. Часы тикают на тумбочке. 6:34. Ага, через полчаса по турецкому времени Нилюфер пойдет выгуливать красавицу. Значит, успею позвонить. Набираю номер. Хрипение, позывные гудки. Тетушка поднимает трубку бодрым голосом. На фоне шумит овощерезка «Мулинекс». Видимо, для Айдынлыг крошит сельдерей с огурцом, яблоком, капустой. «Сынок, как