Ирка неловко заерзала на скамейке. Постоянное чувство вины за едва не совершенное убийство накинулось на нее с удвоенной силой. Действительно, жил себе человек нормально, пока она его след не вынула и заговор не наложила. Думала, что всего лишь тренируется, а оказалось, чуть в могилу мужика не загнала.
– Но я же вас потом спасла! – попробовала оправдаться Ирка.
– Если бы сперва не заколдовала, и спасать бы не пришлось! – заявил Иващенко. Ирке его возражение показалось вполне резонным.
– Я не специально, меня обманули! – уже чуть не плача, отбивалась девочка.
– Значит, все-таки ты! – удовлетворенно кивнул Иващенко. Напряжение ушло с его лица, на губах проступила улыбочка. Он вольготно откинулся на деревянную спинку скамейки и принялся внимательно изучать Ирку. Так охотник рассматривает беспомощную добычу, прикидывая: сразу на шапку ободрать или пока в клетке подержать, пусть отъестся немножко.
А девчонка вдруг почувствовала, как под этим изучающим взглядом в ней поднимается глухое бешенство. Тихий-тихий, пока еще никому, кроме нее самой, не слышный рык вскипел в горле. А схваченная галстуком шея Иващенко начала неумолимо притягивать ее взгляд. Она вдруг ясно, словно наяву, представила себе, как одним прыжком перелетает через стол и ее клыки смыкаются на глотке самоуверенного наглеца, думающего, что это он тут охотник! И как он забьется, задыхаясь в ее хватке! О, она не попортит шкуры!..
Перед ее глазами вдруг разом исчезли все краски, оставляя лишь пронзительную четкость черного и белого. Испуганная, она крепко зажмурилась.
Ярость схлынула, будто разом вымытая из души. Ирка опасливо приоткрыла один глаз. Все как обычно. Мир снова наполнился цветами, а единственным черно-белым пятном был Иващенко в его белой рубашке и при черном галстуке, все так же восседающий напротив.
Ирка потрясла головой. Надо же, чушь какая в башку лезет! Клыки, хватка, шкура…
– Какая-то я агрессивная сегодня. Солнцем, что ли, напекло? – чуть слышно пробормотала Ирка.
– Ты там не бурчи, ты меня слушай, – с уверенностью хозяина положения бросил Иващенко. – Ты ведь убийца! – Он поднял ладонь, останавливая вскинувшуюся было Ирку. – Да, да, такая маленькая, милая девочка – и при этом самая настоящая убийца! А я – твоя жертва! – В этот момент он походил на кого угодно, но уж никак не на жертву. – Ты передо мной очень сильно виновата, верно? Придется тебе эту вину искупить. По-моему, так будет правильно.
– Ну и чего вам надо? – мрачно спросила Ирка. Все, что говорил Иващенко, ей жутко не нравилось, но доля справедливости в его словах все-таки