От слов отца, что я только путался бы под ногами, обида у меня усилилась.
– Тогда почему ты сейчас приехал? Уж дал бы мне дожить тут до конца! Завтра у нас закрытие смены, я уже богатырский костюм приготовил для выступления. Зря, что ли, старался?
– Завтра я не могу. Масса дел.
– Ну и не надо. Я с ребятами вернулся бы на электричке…
– И приехал бы к головешкам. Представляю твою реакцию.
Да, в самом деле…
Пока мы говорили, один за другим подбегали ребята.
– Уезжаешь, «попович»? Жалко…
– Почему тебя Поповичем дразнят?
– Никто меня не дразнит! Мы все друг друга так зовем. Потому что имя отряда такое!
Отец понял, что задел мою больную струнку – напомнил о неприятностях в гимназии.
– Ладно, иди попрощайся с “поповичами” и возьми вещи, начальника я уже предупредил. Не канителься, пожалуйста.
Я и не канителился, через пять минут вернулся с рюкзаком. Кинул его на заднее сиденье, а сам устроился рядом с отцом. Пристегнулся. Отец покосился:
– Ты же знаешь, что впереди можно ездить с двенадцати лет.
– Ну как гаишники определят, одиннадцать мне или двенадцать?
– Могут потребовать мой паспорт. Ты туда вписан с датой рождения.
На все у него есть короткий ответ. Как пункт из летного устава. Я засопел и стал отстегивать ремень. Отец покосился опять:
– Ладно, сиди…
Я сказал примирительно:
– Все равно на этой дороге до самого города нет ни одного поста.
– Мы не в город, а в Старые Колодцы.
– Почему?
Отец внимательно посмотрел на меня.
– Саша, я понимаю: ты еще не вник в ситуацию до конца. Ты пойми. От дома не осталось почти ничего. Мы все живем сейчас на участке.
У поселка Старые Колодцы в коллективном саду у нас кусочек земли и похожий на скворешню домик. Теперь, значит, это наш единственный дом. Я наконец осознал, какая же случилась беда. И крепко замолчал, чтобы не разреветься.
Отец по проселку вывел машину на тракт. И тоже молчал. Меня это молчание скоро стало давить не меньше, чем сама беда. Я сказал насупленно:
– Значит, это тринадцатого числа случилось?
– В ночь на тринадцатое… Вот и не верь после этого приметам.
– А я в эту ночь тоже чуть не сгорел. Заснул у костра. Смотри, след на ноге… – Выше косточки было коричневое пятно, похожее на маленький кленовый лист. Сказал и пожалел. Сейчас услышу: “Нельзя быть таким растяпой”.
Отец, однако, глянул на ожог и спросил:
– Больно было?
Я