Мост через реку. Гудки машин, сбившихся в «пробку». Сын приникает к окнам: скоро начнется ряд магазинов, «где машины продают».
И вдруг… Достаточно далеко от нас, на обочине, по жуткой непролазной грязи, которую не решился преодолеть даже бодрый уазик, я увидела одинокую фигуру. Безногий человек, старательно работая руками, двигался на инвалидной коляске куда-то вперед.
Что делать? Выбежать? Отдать ему свою – безнадежно женскую – куртку? Раскрыть над ним зонт и идти рядом с ним, увязая в грязи, сколько-то сотен метров до ближайшей крыши? Я уже было решилась на последнее, но «пробка» внезапно двинулась, и двинулась быстро, и те самые сотни метров отделили нас от инвалида, в одной майке под проливным дождем преодолевавшего грязевые валы. И напрасно я, выставив голову под ливень, пыталась его разглядеть.
…Сколько раз в этой жизни я повторяла молитву исповедника отца Михаила Труханова – «Боже, будь со мной!». Сколько думала о том, что Он – здесь, рядом. А сейчас Он и был рядом – в образе того несчастного, одинокого человека на коляске. Ведь говорил же Он: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Но я почему-то не выпрыгивала под разверзшимися тучами с радостной мыслью: «Господь мой и Бог мой!», не мчалась по дороге к Нему, не раскрывала над Ним зонт, не согревала одеждой. А с каждой минутой удалялась от Него.
Потом был монастырь, родимая Иверская и мой стыд перед ней. Мощи святого Александра Чагринского, которого я столько просила о многом – и он не оставлял. Сегодня – его праздник, мощи убраны белыми цветами, а храм дышит тяжким запахом лилий.
Потом был другой человек под дождем в инвалидной коляске, который уже узнаёт нас на этом участке дороги, привычно подъезжает к машине и говорит много хороших пожеланий, пока я лезу в кошелек, а потом мы долго желаем друг другу Божьей помощи. Он рассказывал, что у него есть родные, которые его моют, кормят и не обижают. Сегодня он, промокший насквозь, просто взял купюру, сказал «Счастья!», проехал вдоль ряда машин еще пару раз и скрылся в дверях магазина, мастерски въехав в проем.
А я думала только о Благой Вратарнице. Как Она, стоя у дверей Неба, видит Своего Сына, крутящего колеса инвалидной коляски под проливным дождем. И – равнодушно удаляющуюся машину человека, который только что призывал Ее словами акафиста.
Не предавать
Состояние было нешуточным. Мне повезло: когда муж привез меня к врачу, тот как раз отправлял по «скорой» женщину с таким же случаем. Меня без обследования усадили рядом с ней в «газель», вручили грелку со льдом, и поехали.
– Холодно… куда эту грелку? Сюда? Сюда? – неопределенно ткнула я рукой куда-то в свой бок.
– Сюда, – подмигнула мне соседка и указала на кушетку. Часто я проваливалась в забытье, и думалось только об одном: что я обещала купить ребенку плед с веселым Валли. И не купила, и уже могу не купить.
Молодая, совсем юная врач в приемном шутливо протянула: «Вы куда мне столько женщин на ночь понагнали?» – И вскрикнула,