Шуллер глотнул пива и поморщился:
– При обезглавливании ни в чем нельзя быть уверенным.
– Считаете, ему перерезали горло?
– Вне всяких сомнений, – ответил немец потухшим голосом. – Несчастный парень…
Разговор явно заставил Шуллера вспомнить пережитый на вскрытии шок.
– Одно я знаю точно, – сказал он. – Убийца отрезал голову ножом. Насчет типа оружия гарантии не дам, но, скорее всего, нож был охотничий. На шее остались еще следы больших ножниц. Это точно была не пила и не другой инструмент.
Ивана достала блокнот и стремительно записывала – она владела стенографией.
– Убийца вспорол Юргену живот и забрал внутренние органы. Как, по-вашему, зачем?
Шуллер встал за следующей бутылкой, открыл ее об угол стола и вернулся на свое место.
– Рефлекс охотника. Так всегда поступают с животными – выпускают газы, чтобы туша не раздулась.
– Повреждение ануса – это тоже что-то… охотничье?
– Само собой. Если не сделать разрез и не вытащить гениталии, мясо будет испорчено испражнениями.
Молодая женщина метнула в учителя негодующий взгляд: Ньеман с самого начала все знал, но не счел нужным просветить ее.
– Выходит, убийца – адепт охоты? – спросила она, крутя в пальцах карандаш.
– Не абы какой – охоты с подхода.
– Это что еще такое?
– Охота с подхода, – ответил Ньеман.
Шуллер кивнул, подтверждая.
– У нас есть охота, известная всем, с ружьем. И другая, ее все ненавидят, – псовая. А еще – с подхода… – Он понизил голос, как будто решил поделиться с ними большим секретом: – Тихая индивидуальная травля. Подобраться к жертве максимально близко и решить, достойна ли она умереть.
– Не понимаю.
– Охотятся только за самцом в полной, как говорится, «силе и славе». За «вооруженным самцом» – с длинными клыками, если это кабан, и высокими ветвистыми рогами, если имеешь дело с оленем. Важна только дистанция до зверя. Доблесть в том, чтобы оказаться в нескольких шагах от сильнейшего противника…
– И как поступает охотник? Отпускает животное?
Шуллер расхохотался:
– Вы – точно не охотник! Дичь убивают одним выстрелом. «Чистой пулей».
– Но Юргена не застрелили, – вмешался Ньеман.
– Нет. Вашего преступника вдохновляет травля, но убивает он холодным оружием.
– У Юргена фон Гейерсберга между зубами была дубовая ветка. Тоже традиция? «Затычка», так это, кажется, называется?
Шуллер одобрительно кивнул, оценив подкованность француза.
– Точно так. Когда животное умирает, ему подают последнюю трапезу. Чаще всего обмакивают веточку в его собственную кровь и суют в пасть. Некоторые охотники и сами делают несколько глотков.
– Вы тоже любитель подобных… – спросила Ивана, решив спровоцировать немца.
Шуллер не поддался, но бросил на Ньемана