Лида подкрасила губки и взяла со столика флакончик французских духов, подарок Володи на Восьмое марта. Потом она надела свой кокетливый синий сарафанчик, голубые босоножки на высоком каблуке, взяла в руки сумочку, вышла из дома и решительным шагом направилась к ближайшему кафе.
***
Володя зашел в лесную избушку, сел на деревянную скамью и достал из кармана свой мобильник. На дисплее светился знак непринятого вызова. Он тут же посмотрел номер: Лида. Соскучилась, и это, конечно, приятно... Нет, сейчас он не будет перезванивать ей, потом. Сейчас надо срочно решить один вопрос...
Он набрал номер своего командира Ивана Широкова. Тот ответил практически сразу:
– Строгач! Ты, чертяка? Привет!
– Здорово, командир!
– Да хватит тебе! Какой я тебе теперь командир? Два года, как комиссовался, а все называешь меня командиром. Все, брат, я тебе не командир, да и другим тоже... Откомандовался.
– Нет, Иван, ты для меня всегда был и остаешься командиром. Это уже пожизненно.
– Кстати, я недавно из госпиталя вышел: айболиты еще один осколок из меня достали.
– Ну? Четвертый?
– Пятый, брат, уже пятый. Вон сколько я железа в себе носил! Теперь на шесть граммов стал легче. Но этот был последним...
– Поздравляю.
– Спасибо. Так что я пока отдыхаю на больничном... А ты чего звонишь? Так, потрепаться или дело есть?
– Да, командир, есть дело. Ты, я знаю, дом собрался строить для своих ребятишек...
– Собраться-то собрался, только дальше фундамента у меня не пошло: кредит не дают, а своих денег – кот наплакал. Практически все ушло на покупку земли...
– Так фундамент все-таки есть?
– Нет, только яму вырыл. Сказать бы тебе, сколько я экскаваторщику заплатил!
– Вот, а я как раз хочу подарить тебе фундаментные блоки. Чтобы яма твоя не пустовала.
– Подожди, Строгач, что-то я не пойму... Как это подарить? Где ты их возьмешь, блоки эти?
– Да так... есть местечко... Но с одним условием – самовывоз.
– Да нема базара, ты же знаешь, у меня двоюродный брательник на стройке работает.
– Тогда слушай, командир...
Весь остаток дня Володя спал в избушке, перекусив салом с домашним хлебом, сливками и редиской. Большего ему было и не нужно. Он постелил на широкой лавке самодельный матрац, или лежак, как называл его Арсений Матвеевич, и теперь почивал на нем по-царски: слушал, как поют в лесу птицы и шумит листва деревьев, и смотрел, как голубеет небо в маленьком окошке избушки. Спать в лесу в такой романтической обстановке – одно удовольствие...
Он проснулся оттого, что почувствовал, как внутренний будильник, «поставленный» на девять вечера, сработал. Володя посмотрел на свои часы: да, двадцать один ноль-ноль, без одной минуты.