Негатив положительного героя (сборник). Василий П. Аксенов

изменилось даже здесь, на волжском «острове социализма». Кто бы тебя сюда раньше пустил? Читать досье матери из архива «Черного Озера»? Отправили бы полечиться. Теперь ты приходишь вместе с профессором Литвиным, и вохра тебя как бы и не замечает. Больше того, за тобой вкатывается московская киногруппа – Света, Сережа и Катя. Ничего особенного, просто съемка эпизода «Ознакомление Аксенова с делом его арестованной в 1937 году матери».

      Тому кусок истории назад

      Товарищ Бекчентаев выбрал папку.

      Она была сера, как весь совдеп,

      Как курс истории марксизма-ленинизма.

      Вот вам энкавэдэ, вот стойкость матерьяла:

      Кусок истории прошел, истлели судьбы,

      А папочка с тесемочками, курва, цела.

      Я родился на улице тишайшей, что Комлевой звалась в честь местного большевика, застреленного бунтующим чехословаком. Окошками наш дом смотрел в народный сад, известный в городе как Сад Ляцкой, что при желании можно связать и с ляхом.

      Поляк и чех присутствовали здесь, и стало быть, Центральная Европа каким-то образом тут прогулялась. Мы говорим «Центральная», поскольку Татарское Заволжье, господа, географически еще Европа.

      Наш скромный дом соседствовал с шикарнейшим модерном в три этажа. Там на фронтоне зиждилась скульптура, ошеломлявшая дитя, когда бы ни взглянул. Скульптура такова: стеклянный шар земной в широтах и меридианах, а на нем верхом орел, простерший два крыла отменной бронзы. Не понимая, что к чему, ребенок застывал перед фронтоном, и всякий раз при взгляде на орла ему хотелось пить.

      Ребенок, словно собачонка,

      Не очень часто замечает небеса,

      Но вот однажды, вскинув головенку,

      Он видит: темная большая колбаса

      Плывет над садом. Дикая картина,

      Не черт, не шут, акула, но без жабр…

      Тут слышится над ним басок партийный:

      Се гордость родины, советский дирижабль!

      Неделя не прошла, как в том же небе —

      Июльско-серый свод над купами дерев —

      Восьмимоторный монстр, кумирня плебса,

      На Азию прошел, триумфом проревев.

      Ребенок созерцал свой переулок главный,

      Свой главный окоем и в центре главный дом,

      Тот обреченный дом Евгении и Павла,

      Где рост его отмечен был мелком

      На дверце спальни, где ружьем с липучкой

      Был он к пяти годам вооружен

      И где в конце концов замок сургучный