Постепенно все взгляды сошлись на Джейке.
– Доброго пути, милый, – произнесла Роз. – Мы желаем тебе удачи.
Вся каюта разразилась выкриками «Вот-вот!» и «Именно!», только Джупитус пробормотал себе под нос что-то утвердительное, а Осеан промолчала.
Подняв хрустальный бокал, Джейк заметил, что на нем выгравирован символ с песочными часами и кружащимися планетами. Он набрал в грудь побольше воздуха и выпил мерцающую жидкость. И тут же закашлялся, так что Чарли пришлось постучать его по спине.
– Мистер Чиверли, – окликнул Чарли Джупитус, – когда мы достигнем точки горизонта, будьте любезны держаться с ним рядом, – взмахом руки он указал на Джейка. – Это его первый раз – мы же не хотим лишней драмы.
Он посмотрел на константор, затем на часы.
– Час до точки горизонта, – объявил он перед тем, как выйти из каюты и захлопнуть за собой дверь.
– Вы уже что-нибудь чувствуете? – спросил Чарли Чиверли, выйдя на палубу вместе с Джейком.
Он покачал головой.
Чарли глянул на часы.
– Прошел почти час с тех пор, как мы приняли атомий. Вскоре почувствуете.
«Побег» уже вышел в открытое море и рассекал волны, стремясь к недосягаемой лунной дорожке. Дождь прекратился, но ветер оставался сильным.
Чарли очень интересовал Джейка: эксцентричный, со сдержанным чувством юмора, он больше походил на искушенного взрослого, чем на мальчишку. Если Чарли что-нибудь не понравится, пришел к выводу Джейк, он не преминет об этом сказать. Люди достаточно храбрые, чтобы прямо говорить, что думают, всегда его привлекали.
– В общем, я просто хочу убедиться, что все понял правильно. Есть две жидкости, атомий и эта самая тинктура…
– Важен атомий. Возмутительно редкий.
– А точное соотношение определяет точку в истории, куда мы попадем?
– Вкратце – да.
– Но чего я не понимаю, так это… как действует атомий?
– А! – возбужденно воскликнул Чарли, поправляя на носу очки. – Он взаимодействует с нашими атомами, включая нас во временной поток – эту сеть неосязаемых путей, соединяющих все эпохи. Атомий пробуждает каждый атом в наших телах и запрашивает полную информацию, которой он обладает. В наших телах гораздо больше атомов, чем вы можете себе представить. В толще единственного волоска их теснятся сотни миллиардов. И эти атомы испокон веков использовались снова и снова по всей вселенной. У вас найдется пара тысяч атомов, некогда принадлежавших Шекспиру, толика от Чингисхана и Юлия Цезаря, а толика – от какого-нибудь норвежского ежа.
Джейк изо всех сил пытался смириться с услышанным.
– Это с одной стороны, – продолжал Чарли, чьи глаза сияли восторгом. – Но сам по себе каждый отдельно взятый атом исключителен, словно крохотная вселенная. Только подумайте: если бы атом был размером с собор Святого Павла, ядро его оказалось бы не больше горошины. А как насчет оставшегося пространства?