– Дмитрий Алексеевич, дорогой вы мой, на вас смотрит вся Европа! – говорила высокая сухощавая женщина с тщательно уложенными седыми волосами. – В буквальном смысле вся Европа! И даже весь мир!
Главная хранительница отдела голландской живописи молитвенно сложила руки.
Она никак не могла примириться с тем, что это произошло.
Великое полотно Рембрандта находилось в ее ведении.
Она считала это событие огромной удачей, вершиной своей музейной карьеры, надеялась написать серьезную научную статью или даже монографию об этой великой картине – и неожиданно удача превратилась в кошмар, в несчастье, в катастрофу.
Ну почему, почему маньячка с ножом набросилась на холст именно здесь, в Эрмитаже? Почему это не случилось где-нибудь в другом месте, по пути европейского турне картины – в Прадо, или в Уффици, или в картинной галерее Пражского Града… Нет, эта сумасшедшая не нашла ничего лучшего, как сделать это в Петербурге…
Дмитрий Алексеевич Старыгин отступил на несколько шагов и осмотрел повреждение холста.
– Не так уж страшно, Агнесса Игоревна, – проговорил реставратор, – один короткий разрез, с аккуратными краями. Вот тут внизу, как раз между сапогами лейтенанта. Я постараюсь сделать это за два-три дня. Будет незаметно…
– Только не торопитесь! – Седая дама округлила рот. – Ведь после вашей работы картину осмотрят эксперты страховой компании, чтобы оценить величину ущерба и размер страховки… поэтому важна не быстрота, но тщательность работы!
– Вы ведь знаете, что на эту картину уже дважды покушались, – продолжал Старыгин, внимательно осматривая края разреза, – в 1915 году некий сапожник, оставшийся без работы, вырезал кусок из правого сапога лейтенанта ван Рейтенбюрха, а в 1975 году бывший школьный учитель набросился на картину с хлебным ножом и нанес капитану Баннингу Коку и тому же лейтенанту Рейтенбюрху дюжину ран…
За разговором он придвинул к огромному станку, на который было натянуто полотно, передвижной прибор для ультразвукового исследования и склонился над его экраном.
Реставратор замолчал.
Он молчал еще несколько минут, и это молчание становилось все более напряженным, все более тягостным. Воздух в комнате словно наэлектризовался.
– В чем дело, Дмитрий? – Хранительница почувствовала его волнение и шагнула ближе. – Что-то не так?
– Не так. – Старыгин отступил в сторону, вынул из брючного кармана белоснежный платок и вытер пальцы. – Очень даже не так… Взгляните сами…
В это время дверь комнаты распахнулась, и в нее колобочком вкатился кругленький