(Это я уже сегодня от себя от себя; Анатолий Богомолов, человек совсем неглупый; видимо, не считал и меня полным идиотом и дежурными формулировками не пользовался). Короче говоря, нужен хороший сценарий. Разумеется, работа эта крайне ответственная – поэтому, основным автором назначен Владимир Борисович Ломейко, главный редактор главной редакции стран Западной Европы АПН. А мне предстоит всячески ему помогать. Для чего вначале следует съездить на Пушкинскую в основное помещение Агентства и представиться.
Анатолий Васильевич снял трубку и набрал внутренний номер Ломейко, сказал тому что-то хорошее обо мне и уточнил время, когда тот был бы готов меня принять.
Владимир Ломейко оказался человеком весьма демократичным. Я знал о нем только, что он – германист, совсем недавно возглавлявший Бюро АПН в ФРГ и до сих пор часто выступающий с комментариями в западной прессе. Выглядел он классно – безукоризненно сидящий очень дорогой костюм, солидные роговые очки. Он вышел к дверям в приемную перед своим маленьким кабинетом, чтобы встретить меня. По советскому табелю о рангах нас – начинающего редактора и члена Правления АПН – разделяло пространство, равное Большому каньону.
– Привет… Ты извини, совершенно неожиданно меня в ЦК вызывают… Ты вообще в курсе темы… последние заявления Андрея Дмитриевича знаешь?
То, что он назвал Сахарова по имени-отчеству, меня удивило. Тем не менее, отвечать на его вопрос следовало, подумав: было ясно, что единственным доступным мне источником подробной информации по этой теме могло быть тогда только «враждебное» радио, типа «Голоса» или «Свободы». С другой стороны, сказать в этой ситуации «нет» – тоже было бы странным. Я пробормотал что-то неопределенное. Ломейко, похоже, оценил мою скромность.
– Знаешь, давай так… Ты иди пока к нам в Первый отдел – помнишь, на каком этаже? Я позвоню. Они тебе там все подберут… А потом, вместе обсудим…
Я не помнил по той простой причине, что до сих пор никогда там не бывал. За неприметной белой дверью, открывающейся на звонок, оказался небольшой предбанничек с откидывающимся в глухой стене железным окошком. В углу стоял стол. Изучив мое удостоверение, мне выдали под расписку тонкую пачку листков уже упомянутого «белого ТАССа». Это оказались переводы нескольких интервью академика американским журналам. Выносить их – даже в коридор – было, как мне объяснили, нельзя и, примостившись за столом, я, ощущая себя допущенным к страшным государственным секретам, начал читать.
«…Какие же внутренние реформы в СССР представляются мне необходимыми, – говорил журналистам Сахаров. – Вот они:
1) Углубление экономической реформы… полная экономическая, производственная, кадровая и социальная самостоятельность предприятий.
2) Частичная