Возможно, таким мастерам даже позволительна некоторая эксцентричность в поведении. Например, то, что он без разрешения закурил в комнате. Надо заметить, что никто в моей семье не курит, да и не курил никогда. Тем более в квартире. «Даже друзья, – рассуждал я, выталкивая в коридор постельную тумбу, – зная мою нетерпимость к табачному дыму, выходят курить на лестничную площадку». Хотя… Такие мастера-профессионалы себе цену знают. Мне ли на него обижаться?
Я открыл дверь на балкон, чтобы слегка проветрить комнату от табачного дыма, деликатно улучив момент, пока Вазген Багдасарович самовольно воспользовался унитазом. «Несомненно, и капризы его понятны, – пришла мысль, – заработал на такой работе гастрит, вот и указывает, чем кормить. Конечно, чтобы пройти в туалет, мог бы и разрешение спросить. Но, с другой стороны, может, приспичило?»
Из туалета Багдасарыч степенно проследовал в ванную комнату, тщательно вымыл руки и неторопливо, по-хозяйски, утерся моим полотенцем. Затем, с выражением аристократической брезгливости на лице, отправился бродить по квартире, заглядывая во все углы и изрекая особо ценные советы. Все это время ученик сидел на корточках возле компьютера, где дочка набивала текст очередного реферата. Лицо ученика светилось тихой улыбкой счастливого полудурка, узревшего полет небесной колесницы. Инструмент, который ему приказали протереть и разложить перед работой, был беспорядочно разбросан на полу, и, судя по всему, оказался окончательно забытым.
– Ну как, нравится? Машина у меня довольно мощная!
– У-у-у, шайтан! – восхищенно промычал ученик, тут же почесав у себя под левой подмышкой. Почему-то левой же рукой.
Эту трогательную идиллию разрушил Вазген Багдасарович, вернувшийся с балкона. Там они изволили созерцать наши окрестности, а также оказали мне честь в экспертной оценке качества сварных работ фирмы «Торекс», остеклившей балкон не так давно.
– Покажу «шайтан»! Кому говорил? Инстурмент клал?
– Клал, мастер…
– Где клал? Как клал? Ты, животный!
– Клал, мастер, маму клянус…
– Ты! Инстурмент – хлэб твой! Инстурмент – жизнь твой!
– Клал, э-э-э…
– Бог видел, мама-папа забывай, халва-чурек не кушай, инстурмент нюхай-смотри, – пиль сдувай! Понял, чурка?
– Понял, э-э-э…
– Ты! Давай!
Пока ученик судорожными движениями выкладывал инструмент ровными рядами по порядку от большого гаечного ключа к маленькому, Багдасарыч уютно расположился на новом диване, затем, немного поерзав, закурил вторую сигарету.
– Рэбенок еще, – вполголоса сказал он, и я впервые услышал в его голосе отеческую теплоту.
– Да, молодой узбек, совсем молодой.
– Что видел? Что слышал в своем пустыня? С баранами в кошаре ел-спал. Воды нормалный не брал. Пьют всякий дрянь, потом живот болеет. Э! Ему кишлак – половина братья-сестры рахит