…Она долго следила за своим мужем. Выследила. В гараже. Прямо на табурете. Сначала она крики услышала. Как будто, режут кого. Но сладостные. Осторожно пролезла сквозь приоткрытую дверь. Чуть сдвинула полог, висевший от потолка сразу за дверью. За пологом, хоть и зима на улице, было жарко.
Те, ничего не замечали. Совершенно голые. Вовка, ее муж, сидел на табурете, откинувшись спиной к деревянной перегородке. А Лариска, его любовница, сидела на нем, раскинув по бокам худые тонкие ляжки. При этом, неистово прыгала: вверх – вниз, вперед – назад, вправо – влево. Елозила кругами, но не соскальзывала. Орала, при этом, как резаная кошка.
Горячая кровь хлынула к Юлиному лицу. Как она сдержала себя, и вообще, что было потом, плохо помнит. Эти крики, резаной кошки, сопровождали ее потом, повсюду. То, что муж ей изменяет, заметила она уже давно. Попыталась, как бы случайно, заговорить об этом, но получила в ответ такую затрещину, что отлетела, минимум, метра на два. Удары у того, были хлесткие, жесткие.
Бил Вовка Юлю, тоже, уже давно. Бил нещадно, за каждую мелочь. Сколько заявлений, она в милицию писала! Сколько к депутату ходила жаловаться! Раз, даже, к прокурору ходила. Все, без толку. Только, после каждого такого похода, синяков у нее добавлялось, да зубов, выбитых. Без синяков, Вовка, тоже умел бить. Мент, бывший. Знал все секреты «бесследного» избиения. Это, тогда, когда еще побаивался. А когда понял, что самое большое наказание ему: ночь переспать в «ментовской», вообще, «оборзел»!
Убегала от него. По подружкам пряталась. Находил, возвращал, избивал еще сильнее. Бывало, что и подружкам доставалось. Те, боялись Вовку, еще больше. Однажды, забрав детей, уехала вообще далеко, к родственникам. Приехал, прощения просил, даже плакал, «божился» больше не трогать. Родственники поверили. Привез домой и избил так, что в больнице полмесяца, провалялась. И предупредил: пожалуешься – калекой оставлю.
Это, только юристы, да психологи умеют красиво все обосновывать: «садизм», «мазохизм». Побывали бы хоть раз в ее шкуре, узнали б тогда: какие у нее «мазохистские наклонности». Господи! Как у них, все легко и складно: якобы, от побоев и избиений этих, Юля удовольствие получает! Психологическое. Хорошенькое, удовольствие – два ребра, сломанных! А как-то, вообще, пригрозил:
– На развод подашь – разведусь. Но помнить и каяться ты потом, будешь всю жизнь. Одним словом, мент. Его из ментов, ведь, тоже за это выгнали, за жестокость. Не официально, конечно. Господи! Уж, лучше б, убил ее!
… Только из страха, из-за обыкновенного человеческого страха, Юля тихо спряталась за полог, постояла еще немного, слушая сладостные Ларискины вопли, да Вовкины покрякивания. Если бы сейчас, в этот момент, она вмешалась в процесс, кровавое месиво, осталось бы от нее в гараже! Поэтому, также тихо, прикрыла дверь и, мокрая от слез, пошла. Куда пошла?
В полном безразличии прошла мимо переулка,