– Молодец, Василий Петрович! Именно без этой глобальной «гряды» нет развития барионной материи. Это и есть те самые зародыши неоднородности! Таким образом, Ваня, Вселенная – это некий «лабиринт», подобный трехмерной пещере с бесчисленным количеством туннелей, которые переплетены, как корни деревьев в лесу. Обычная барионная материя, двигаясь по такому туннелю, оседает на «стенках» подобного лабиринта. Таким образом, формируются, предположим, галактики, звездные системы, подобные Солнечной, и другие космические объекты. Так что это всем «грядам – гряда». Очень непростая «гряда». Она всегда была, есть и будет. Хоть сейчас-то понимаешь?
– Да, по-моему, до меня что-то стало доходить, – вздохнул Шилов.
– До меня тоже. Стой! – бодро скомандовал сержант Валенда. – Лицом к стене!
И нажал кнопку вызова дежурного.
– Василий Петрович, – обратился учтиво Кондратьев к охраннику, – и все равно доложишь?
– Конечно, – и, подражая Николаю Ивановичу, Валенда неожиданно продекламировал сиплым голоском, – «и случайно вместо лампы включил соленоид!».
Кондратьев остолбенел и перестал дышать.
Валенда помолчал секунд пятнадцать и продолжил: «Тихим дождем бесконечным, капли-слова ниспадают! Просто закачаешься. Джа-а-а, гуру-и де-и-и-ва-а! О-о-м-м! Nothing’s gonna change my world, Ваня! Представляешь! комната наполняется фиолетовым туманом».
– Я понял, Ваня, – Николай Иванович горячо зашептал в ухо Шилову.
– Вот так вот, ребята! – сержант Валенда поставил автомат на предохранитель, – проходите, чего встали?
– Ванька! я нарисовал Лабиринт!
Глава 5
Суббота, 17 июля 1999 года. Уральск
В этот день Юрий Петрович Лукьянов был приглашен к своим родителям на обед.
Необходимо пояснить, что в сорок один год Юрий Петрович остался без жены и без квартиры, потому что не далее как полгода назад был изгнан с площади совместного проживания на улицу. Чуть не умерев от горя в суде при разводе, Юрий Петрович стал вести уединенный образ жизни, полный тоски и печали, продолжая до недавнего времени преподавать физику и астрономию в одной из школ города Уральска и проживая «на птичьих правах» в пустующей теткиной квартире. Но три недели тому назад Лукьянов неожиданно для многих уволился и засобирался в Москву к своей старшей сестре – Ольге, проживающей в столице с семьей уже лет десять. Родители, как водится, узнали о решении Юрия Петровича последними.
Итак, утром в субботу Юрию Петровичу позвонил его отец – Петр Осипович и, сообщив о смерти их родственника, пригласил пообедать вместе и помянуть Николая Ивановича.
– Мам, спасибо. Ничего больше не надо! Я и так уже объелся, – Юрий Петрович восседал в центре маленькой кухни за обеденным столом, покрытым истертой клеенкой.
– Да ешь, не стесняйся, – приговаривала Зоя Федоровна, пытавшаяся против желания сына подлить ему борща. – А то может,