Унтер, получив бумаги, на прощание искренне пожелал Петру:
– Давай, боец, выздоравливай побыстрее.
Далее была баня, а точнее – душ; его камуфляж поменяли на застиранное, бывшее когда-то белым нательное белье и полусуконные коричневые брюки и куртку, а босые ноги обули в стоптанные тапочки из кожзаменителя. И без того короткие волосы стричь не стали. Однако же голову и все остальные оволосенные места побрызгали некоей аэрозольной гадостью, пахнущей, правда, не совсем отвратно. Потом он сдавал на анализ кровь, мочу, какие-то мазки, у него смотрели язык и анус, измеряли рост и вес… В общем, развлечения устроили по полной программе.
Процедуры Петр проходил под присмотром санитаров, которые встретили его в вестибюле. Они скучали ввиду малоопасности и послушания пациента. Лишь по-отечески направляли его возгласами: «Раздевайся… Одевайся… На весы… Вали вон туда…» Завершив приемно-дезинфекционные дела, его повели в карантин, где Петр и должен был обитать ближайшие две недели, как определил главврач.
Располагался карантин на втором этаже трехэтажного корпуса. Они поднялись по лестнице, огороженной сетками, остановились у металлической двери и позвонили. Звонок едва слышно прокурлыкал и затих. В глазке мелькнула тень – там рассматривали прибывших. Замок наконец противно проскреб металлом по металлу, и дверь отворилась. За нею стоял тот самый молодец с опухшей подмышкой, что курил на крыльце корпуса. Из себя он представлял крупногабаритного, на полголовы выше Петра, лет эдак тридцати индивидуума с крайне мрачным, хотя и не совсем неприятным лицом.
– Привет, Егорыч! – небрежно кивнул он санитару, тому, что был постарше. – Чего надо-то?
– Да вот придурка в карантин определить… – незатейливо представил Егорыч Петра.
– Это что, в наше крыло? – нахмурился молодец.
– В ваше, за жестянку, – кивнул санитар.
– Павел Иванович же просил… – недоуменно скривил губы парень.
– Слышь, секьюрити, может, ты отвалишь подальше? – с очень неуважительными интонациями в голосе сказал санитар Егорыч.
Петр догадался, что этот малоприятный на вид тип является охранником упомянутого Павла Ивановича.
– Наше дело верблюжье, – продолжил Егорыч, – доставить этого кадра в карантин и посадить его под замок. Твое же, собачье, охранять своего шефа. А бугры между собой пускай сами разбираются, где кому находиться.
Егорыч шагнул через порог, твердо и