– Ну, как домик у меня? Нравится? – горделиво спросил Алексей.
– Ты знаешь… – иронично улыбнувшись, замялся Вадим. – Как-то, ну очень по-богатому. Его бы куда-нибудь в Майями. Думаю, тамошние крутые рассудком бы поехали от зависти. Ты сам его проектировал?
– Да нет. Есть у нас во Всеволжске один сверхмодерновый архитектор – специализируется на индивидуальных особняках. Мужик идет нарасхват, очередь на пять лет вперед расписана – еле вырвал. Вот этот Корбюзье мне его и нарисовал. И прикалываешься ты зря. Знакомые от моего вигвама тащатся, как кошаны от валерьянки, – нахмурился Алексей. – И к тому же положение обязывает.
– Ну, раз положение, тогда ничего не могу сказать, – засмеялся Вадим. – Просто я бы в нем вряд ли смог жить.
– Честно говоря, можешь верить, а можешь и нет, мне он тоже в общем-то не нужен, – криво усмехнулся Алексей. – Но, увы, дом построен, значит, в нем надо жить.
– А кариатид тоже тот архитектор «нарисовал», – кивнул Вадим на двух красующихся бюстами дам, совсем уж ни к селу ни к городу прилепленных над входом, режущих глаз даже на фоне общей вычурности здания.
– А вот это, каюсь, мои поправки к проекту, – громко захохотал Алексей. – Не узнаешь?
Вадим вгляделся в обнаженную натуру и с сомнением покачал головой.
– Да вроде нет…
– Вопрос на засыпку: тебя в комсомол где принимали?
– В горкоме, кажется. Да, точно, в горкоме комсомола на Дзержинской. Только при чем здесь кариатиды? – удивился Вадим.
– А рядом с ним на углу дом был – там раньше ОВИР сидел, паспорта заграничные выдавали. Над входом в него кариатиды и были. Вспомнил? Так вот, в здании горкома и бывшем ОВИРе сейчас находится отдел по борьбе с оргпреступностью. Я для прикола и повесил у себя над входом точно такие же. Залетали сюда как-то эти ребята, рассмотрели девиц, ох и кислые же у них физиономии были, ты бы видел, – радостно залился смехом Алексей.
Похоже, с юмором у Алексея было неплохо, правда, Вадиму от профессиональной специфики этих шуток почему-то стало грустно.
Стол накрыли за домом в уютном подобии итальянского дворика, увитого виноградом, на краю небольшого бассейна. Сразу за бассейном начиналась молоденькая березовая рощица, круто сбегающая по откосу к Волге. Из архитектурно-ландшафтной окрошки особняка, пожалуй, только эти тоненькие деревца не томили глаз, разливали по телу какое-то доброе тепло и постоянно притягивали взгляд.
Разговор почему-то не получался. Некоторое оживление в самом начале, воспоминания об общих знакомых, с которыми и сам Алексей уже давно не встречался, сменилось неуютным молчанием, во время которого хозяин обильно накачивал себя коньяком. К его чести надо было отметить, что, несмотря на частые и обильные дозы золотистого армянского пойла, Алексей в общем-то не пьянел, а только внешне становился все более и более хмурым и колючим. Вадим только пригубливал ароматный прасковейский мускат из пузатого темного фужера,