Киваю, и за проявленную сознательность даже комплимента удостаиваюсь:
– Вот и умница. Идем.
Мне на плечо ложится тяжелая мужская ладонь, сдавливая и вынуждая шагать рядом с родственником. Недалеко, правда. Сразу за каменным нагромождением, на ровной площадке, нас ждет скользушка – длинный транспортник, очень удобный для скоростных перемещений по равнинной местности. А еще вместительный, потому что помещается в нем с полсотни пассажиров. Впрочем, нас здесь намного меньше, так что сидим мы с дядей довольно далеко от водителя, а все сопровождающие лица вообще в хвосте разместились.
Мы сидим молча. Дядя сосредоточенно перелистывает страницы на своем переносном вильюрере. Я же, сняв прибор, всматриваюсь в темное небо, украшенное мелкой звездной россыпью. Сейчас не тот сезон, чтобы Лагс, Родс и Дарас – спутники Рооотона – поднимались над горизонтом. А без них на поверхности планеты практически непроницаемый мрак. Очки же на большой скорости не позволяют фокусироваться на каких-либо объектах за бортом.
Вот и остается мне прислушиваться к свисту ветра и наслаждаться тем, как теплый встречный воздушный поток треплет волосы и осязаемо-ласково скользит по лицу, оставляя приятное ощущение влаги, которое усиливается, едва под скользушкой оказывается не земля, покрытая плотной травяной подушкой, а простор совсем неглубокого, но обширного озера, дугой окружающего прилегающую к дворцу территорию. И ощущение это успокаивающее, расслабляющее, от которого я почти забываю о том, что мне предстоит. Лишь когда на горизонте появляются расцвеченные крошечными огоньками контуры внушительных зданий, вздымающихся высоко вверх, я вновь начинаю чувствовать беспокойство.
Мне ведь из дворца свободной уже не выйти. Понятно, что и раньше все приходилось согласовывать с дядей и не все желания исполнялись. Но ведь он, как ни крути, мой родственник. Да и не ущемлял меня, если уж быть честной. Это только если я проявляла характер, вот тогда и надавить мог, как сегодня, и наказать. Да и то, бывало, прощал и шел на уступки. А жених, он же будущий император, – совсем иное дело! У него ко мне никаких чувств, как и у меня к нему. Откуда они возникнут, если мы даже не виделись? Так что наверняка будет вести себя как диктатор. Увезет на Цесс, запрет в четырех стенах и…
В очередной раз ужаснуться тому, что ждет меня в перспективе, я не успеваю. Вильнув хвостовой частью, скользушка поворачивает, огибая ограждение, еще несколько минут медленно ползет, пока наконец не останавливается напротив парадного входа.
Без очков, в темноте, выглядит он завораживающе. Словно сеть, сплетенную из маленьких звездочек, набросили на арочный каркас, а потом отдернули в стороны, позволяя мягкому желтоватому свету, освещающему главный холл, заполнить собой небольшой фрагмент площадки перед дворцом.
Дядя, который успел снять свой прибор ночного видения, не дожидаясь, пока нам навстречу