Я не люблю, когда придуманное мной написано кем-то другим; я чувствую себя глупо.
На следующий день я сижу, стою, слоняюсь, вздыхаю, стенаю, жалею себя, говорю сама с собой:
«Мир придет ко мне, или я приду к нему?» – сказала она.
«Вам нужно решиться», – сказала она.
Легко ступая, я подхожу к книжному шкафу. Я беру книгу наугад. Я читаю: «Я наблюдаю за ней, – сказал он, – с необъяснимым восторгом, за ее жизнью в башне, оснащенной телефонами, телеграфами, фонографами, беспроводными сетями, передвижными экранами, проекторами, видеомониторами, словарями, расписаниями и свежими новостями. У нее есть всё, что нужно. Она носит египетское кольцо, которое сверкает, когда она говорит. Такой хорошо снаряженной женщине незачем путешествовать. Двадцатый век перевернул историю о Магомете и горе; в наши дни гора приходит к современному Магомету».
Мне жутко не понравилась эта характеристика.
Я прочла ее; никаких глубоких чувств у меня не возникло; сон закончился.
Другими словами, я прозрела.
Той ночью я села за стол и написала: (1) РАЗНОРОДНОЕ НЕ УНИВЕРСАЛЬНО. (2) НЕ ВСЕ СОВПАДЕНИЯ ИНТЕРЕСНЫ. В этих двух предложениях – все мои ежедневные уроки жизни: все семь лет уместились в эти слова. Лучше бы мне как следует осмыслить всё это. Меня беспокоят мои записки: они непонятные, слишком запутанные и/или слишком личные. Я прикрепила их на дверь холодильника и вышла на прогулку.
Должно быть, была суббота. Все вышли на улицы. Я случайно натолкнулась на Хорхе Луиса Борхеса. Вероятное совпадение…
Я случайно натолкнулась на Боба Дилана.
Я случайно натолкнулась на Хорхе Луиса Борхеса и спросила разрешения процитировать его в моей книге.
– Окей, Хорхе? Я хочу использовать фрагмент о человеке, который лишен свободы. Ну, вы понимаете, о современном сновидце. Я пишу тюремный роман. Мне только нужно сделать пару отступлений от вашего оригинального текста. Немного дополню в двух местах. Ну, что скажете? Окей?
– Окей, дорогуша. Я часто говорил: «Любое содружество – тайна». Но запомни: всегда пиши о том, что знаешь.
– Окей.
Я напишу о прошлом. В прошлом всё расставлено безупречно. Все предметы равной величины: люди, книги, события, стулья, числа, я, любовь, Нью-Йорк – всё одинаковой величины. Всё взаимозаменяемо. Немного того, немного другого; всё случайно, взаимосвязано. Это так просто, всё сочетается со всем: события – это вещи; люди – вещи; предметы имеют цвет и пропорции, образуют композиции; они просто вещи, которые следуют из других вещей / ведут к другим вещам. Всё это очень мило. Я терпеть не могу этот сон. Этот современный сон, любовь к усложненности. Я уже видела этот сон. А он видел меня. Во сне я становлюсь привычной частью многолюдного, безвоздушного пространства. Я неотличима от ковра, мебели пола потолка и прочего.