Так вот, в первый раз молодой Бейдер подготовил первый свой сборник стихов еще в Каменец-Подольске. Книжка должна была выйти летом сорок первого года. Но вместо выхода стихов Бейдера произошло другое известное событие, и книга канула.
Бейдер умудрился уцелеть на войне. Но что касается стихов на идише, то было, естественно, не до них. И в следующий раз он собрался с духом издать сборник только в сорок девятом году. Книга была уже набрана, но тут как раз началась кампания по борьбе с космополитизмом. Набор, естественно, рассыпали. Автор остался жив, и это можно рассматривать как большую творческую удачу.
Но происшедшее так на него подействовало, что он надолго вообще оставил поэзию. И в третий раз подготовил многострадальный сборник только в шестьдесят седьмом году. И он выходил из типографии в июне.
Как нетрудно догадаться, в июне вместо этого Израиль вмазал по Египту, и еврейские стихи в Союзе как-то резко перестали требоваться. Сигнальный тираж пошел под нож. Немолодой Бейдер задумался о судьбе еврейской поэзии и вообще об еврейской судьбе.
В результате сборник вышел с четвертой попытки, через сорок лет после первой. Но кураж был уже не тот.
В этом обескураженном состоянии старый поэт Бейдер пересекся с молодым режиссером Шерлингом. Мы характеризуем Шерлинга по профессиональной принадлежности как режиссера, чтобы не характеризовать его по моральной принадлежности как засранца. Но о моральной принадлежности нового знакомца Бейдер ничего не знал. Он, как следует из биографии, вообще был удачлив.
Шерлинг был одним из первых советских евреев, кто из национальности сделал специальность, причем официально. Он создал еврейский камерный театр. Согласитесь, сочетание слов «еврейский» и «камерный» настраивает на юмористический лад. По камерам, господа, вы не в Биробиджане. Будущее подтвердило, что еврейский создатель камерного направления в советском цирке, в смысле театре, как в воду глядел.
Шерлинг решил сделать мюзикл. С мюзиклом удобно мечтать въехать на Бродвей и там остаться. Там много евреев. Некоторые в прошлом камерные.
И он обратился к известному еврейскому поэту Бейдеру с предложением написать либретто. Мюзикл должен был называться «Белая уздечка для черной лошади». Возможно, наоборот. Не суть важно. В мюзикле проводилась та справедливая национальная мысль, что бедность подобает еврею, как черной лошади подобает белая уздечка. Мысль хорошая. Бейдеру, как бедному человеку, она была близка.
Бейдер написал либретто, и Шерлинг с сокамерниками стал разъезжать по городам и весям и средствами музыкально-танцевального искусства пропагандировать преимущества личного обогащения. От властей у него была индульгенция: «Особенности национального искусства». Некоторые считали, что он провокатор. Тех, кто по эстетической близорукости принимал идею спектакля за руководство к действию, со временем сажали. Так что генеральный