6
День был весенний и грязный. На бульваре выгуливали собак. Двое ну вовсе молодых людей, похожих на проникшихся идеей десятиклассников, благодетельно сунули Кириллу брошюру «Путь к спасению». Дешевая серая обложка была украшена патриаршим крестом.
– Спасибо, – деликатно отказался Кирилл. – Простите, у меня собственный взгляд на этот предмет. – Он всячески старался не обидеть юношей в их лучших намерениях и религиозных чувствах.
Адепты настаивали с превосходством посвященных.
– Вы прочтите, и многое поймете, – убеждал доброжелатель в сереньком пальто. Неколебимая убежденность его тона словно покоилась где-то на горней твердыне и раздражающе контрастировала с инкубаторским личиком потребителя паракультуры.
– О чем вы… – поморщился Кирилл, и застонал: сорвался: – О чем вы! Вы что, считаете себя последователями Христа?! Что, хоть кто-то из тех, кто нес в мир христианство ценой своей жизни, носил шитые золотом одеяния? Или строил забитые золотом храмы? Или молился изображениям, нарисованным красками на досках? Это же та церковь, которая веками благословляла оружие своих государств! И молилась за благоденствие кровососов-правителей. Собирала с простых людей налоги и пожертвования и составляла себе богатство. Жгла инакомыслящих, продавала должности и отпускала грехи за деньги. Церковь объявила себя посреднической фирмой между людьми и Богом… бестолочи вы! Дилеры, супервайзеры, рекламщики… идиоты. А сегодня русская православная церковь – один из крупнейших в стране торговцев табаком и алкоголем, выхлопотала себе налоговые льготы, учредила фирмы и зарабатывает миллионы на ввозимой водке и сигаретах! А вы – стадо заблудшее: вам что в комсомол, что в церковь – лишь бы строем и с песней. Подите прочь, безмозглые торговцы!
И он выбил из рук того, который был молчалив и прыщав, большую кружку для пожертвований с прорезью и замочком. Кружка упала в лужу. С неожиданной ловкостью и прытью прыщавый сборщик пожертвований ударил Кирилла в ухо.
Татарин-дворник перестал шаркать метлой по дорожке, посмотрел на осквернителей своей территории с ненавистью и стал злобно дуть в свисток:
– А ну нечего тут безобразничать! (Нарушители были несерьезны, власть его.) Пошли отсюда! Верующие люди так себя не ведут.
Стриженый качок с бультерьером на поводке посоветовал:
– А ты не суйся… мусульманин!..
Двое чеченцев, мирно отдыхавших на лавочке, как бронепоезд на запасном пути, прервали свою беседу и перешли на русский:
– Тебе не нравятся мусульмане, братан? – вкрадчиво спросили они, показывая готовность встать.
Пузырчатое кипение внутри Кирилла ударило через край и полыхнуло перед глазами розовым и зыбким.
– Во-он отсюда!!! – заорал он на юных распространителей религиозной литературы, еще недавно бывшей опиумом для народа. Исказившееся лицо подергивалось нешуточным чувством. Десятиклассники почли за благо удалиться по возможности независимо, оглядываясь на шум начавшейся свары. Из притормозившего «газона» лениво следил милиционер, оценивая,