– Понятно. Претензия номер два.
– Ой, да что б ты понимала!.. Гарик струсил, он слабак, я всегда это знала, но теперь… Никогда ему не прощу!..
– Да что у вас случилось, в конце-то концов?!
– Ничего. Откровенно побеседовали. Оказалось, он вовсе не собирался жениться, разговоры одни.
– Погоди, – сказала Нинка, прислушиваясь к сдавленному нытью в соседней комнате. – Там Сашка вякает. Сейчас проснется и Лешку разбудит, надо срочно выносить. Я быстро, – и она выскочила из комнаты.
Вернулась со старшеньким, он выглядел вполне довольным, пускал пузыри, схватил с тарелки пирожное, засунул в рот целиком, потом сообразил, что дальше с ним будет трудно работать, ни туда ни сюда, и снова заныл. Минут пять мы выковыривали у него изо рта эклер, ему было жалко отдавать обратно, он норовил тяпнуть Нинку за палец, канючил, пытался стащить с тарелки второй эклер, опрокинул пакет сока… Потом его надо было отмыть и посадить в детский стульчик, чему он тоже активно сопротивлялся. Потом проснулся младшенький и история повторилась. Нинка варила кашу, я подбирала предметы, которыми Сашка и Лешка кидались в нас, иногда довольно метко. Дальше по графику были пляски с кашей вокруг детей и оттирание ее со всех плоскостей – горизонтальных, вертикальных и наклонных. В восемь часов наконец-то появился Нинкин муж и пообещал деточек забрать, если его как следует накормят.
(Какое счастье, что он в состоянии сделать это сам, подумала я. В смысле поесть.)
Поужинав, Руслан подхватил детей и удалился. Мы опять остались одни.
– Представляешь, он – мне – отказал! Именно теперь, когда мне позарез нужна его помощь!.. Я поссорилась с родителями, ушла из дома…
– Вот как?
– …не могу больше, нет сил! Я у них как кость в горле. Скандалы, претензии какие-то… Они думают, что я не в универ езжу, а по притонам шатаюсь, опиум курю. И эти пересдачи, так некстати!.. Однажды позвонили Гарику, а меня там нет, и он не знает, где я… Ну отсюда выводы… Маман взбесилась, залезла в мой дневник, начиталась, не поняла, конечно, ни шиша… Как она могла вообще!..
Видела тележку мою? Бабушкина – в ней раньше картошку с рынка возили. Я вещи сложила – и на электричку. Второй месяц дома не живу, поможите, люди добрые… На лекции прихожу с тележкой, ну чисто Мэри Поппинс. Раскладушки только не хватает сбоку… Ночую в общаге. Наташка, добрая душа, пустила к себе в кровать. Мы обе не спим, толкаемся, а что делать? На полу пробовала – холодно…
Устала я, короче говоря. Подумала-подумала и решила – отчего бы не принять предложение Гарика? Поиграли в гордость – и хватит. Пришла, выкладываю…
– А он?
– А он побледнел весь, съежился, смотрит на мою тележку и молчит. Дошло, значит, что я не гений чистой красоты и не мимолетное виденье.
– Представляю, как ты на него налетела. Что сказала хоть?
– Неважно. Не очень сказала, прямолинейно,