Лицо Фрэнка, которое всегда напоминало ей бульдожье, смягчилось:
– Я знаю, как тяжело тебе было в «Шервудских Холмах». Мы не можем победить их всех. Но эта девочка? Ее мы можем вернуть в целости и сохранности. Если ты нам поможешь.
Он полез в карман, вытащил фотографию и вложил ее в руку Мэгги. Она приказала себе не смотреть на нее. Не видеть лицо девочки и не представлять ее потерянной или испуганной. Не волноваться, что она ранена – или того хуже. Она не могла расследовать еще один такой случай. Больше нет. Но фотография в руке притягивала ее, как луна со своим гравитационным полем. Она сжала губы и опустила глаза. На нее смотрела, широко улыбаясь, девочка с клюшкой для лакросса; густая светлая челка обрамляла лицо, из-за чего она выглядела не старше четырнадцати.
Когда-то Эрика была четырнадцатилетней девочкой с детским личиком. Для Мэгги ей всегда было четырнадцать: неподвластная старению, застывшая во времени.
Станет ли эта девочка навсегда четырнадцатилетней для своих близких?
Мэгги вздрогнула от этой мысли. Ее пальцы сжали края фотографии так, что пришлось сделать усилие над собой, чтобы не порвать ее.
Ты могла бы ей помочь, прошептал предательский голос внутри нее. Она попыталась отмахнуться от него. К сожалению, Фрэнка было тяжелее игнорировать.
– Почему бы тебе не поехать со мной, чтобы просто послушать? – умолял Фрэнк, пока Мэгги продолжала пристально смотреть на лицо девочки с фото. – Ты могла бы подкинуть команде какой-нибудь совет, если что-то придет в голову. Если ты захочешь соскочить, я найду кого-нибудь, кто отвезет тебя домой. Я отплачу. Обещаю.
Мэгги разгладила уголок фотографии.
– Я не могу, – сказала она. Что, если это случится снова? Что, если она потеряет контроль над ситуацией? Что, если эта девочка тоже умрет?
– Давай, малышка. Ты осталась должна мне, – сказал Фрэнк мягко. – Я подчистил все в «Шервудских Холмах». Я не наделал шумихи, когда ты ушла от меня. Я дал тебе пространство, я дал тебе время. Но сейчас я прошу об ответном одолжении. Ты мне нужна в этом деле. Ты лучше, чем все те ребята, с которыми я работал после твоего ухода.
– Я уверена, что те, кого ты выбрал, очень хороши, – сказала Мэгги.
– Малышка, у тебя что-то вроде таланта, исключительного по своей редкости, – ответил Фрэнк. – Это нельзя сравнивать.
– Но я облажалась, – сказала Мэгги, не в силах блокировать воспоминания о «Шервудских Холмах». Она все еще слышала тот выстрел. Он отдавался эхом в ее снах. Она никогда не освободится от него, как и от пустой комнаты, которая преследовала ее.
– Ты думаешь, я никогда не лажал? – спросил Фрэнк с дрожью в голосе. – Думаешь, я никогда не проигрывал? Думаешь, все мои дела заканчивались тем, что жертва была в безопасности, а преступник за решеткой? Да ладно тебе, малышка. – Он усмехнулся. – Я учил тебя быть выше этого. Но когда я лажал, я брал себя в руки и шел