– Что ж, давай, представь мне нового помощника, Чекко, – засмеялся синьор Пинетти.
И Чекко, не забыв объявить, что нового товарища зовут Ренцо, бойко выложил перед хозяином все, что произошло на площади перед замком Сан-Джордже, не упоминая только о драке. Зато он весьма подробно распространился про всё остальное. Когда он наконец умолк, синьор Пьетро печально покачал головой.
– Во-первых, жаль бедную Лауретту. Боже, как жестоки наши законы и порядки, тем более когда жестокость необоснованна да еще исходит от решения церковных властей. Ну что касается невезения, постигшего Ренцо, ничего не поделаешь с грубой жадностью кондотьеров. К твоему хозяину, тебе, и правда, лучше не показываться. Когда-нибудь ты сможешь заработать и скопить ту сумму, которую ты обязан возвратить мастеру Мадини. Что ж, живи у меня, учись картографии. Учись усердно и внимательно. Кораблей и морских походов становится все больше. Капитаны каравелл, а их многие сотни во всех странах, хотят иметь точные, достоверные и красивые карты. Их требуются уже тысячи. Правильно нарисованная, мастерски исполненная карта стоит иной раз не меньше, чем портрет какой-нибудь титулованной особы. Учись, мальчик. Я со своей стороны желаю тебе только добра.
– Благодарю вас, синьор Пьетро, – прижав руку к груди, сказал Ренцо, – да благословит вас Господь за вашу доброту.
И Ренцо остался в доме синьора Пинетти. Вместе с другими учениками он постигал искусство картографии. Конечно, ему трудно было достичь тех успехов, которые уже имели Чекко и Луиджи. Но скоро и ему мастер стал поручать ответственные части работы.
Кроме того, находиться в доме Пьетро Пинетти было гораздо интересней, чем в душной мастерской мастера Мадини.
В доме с лестницей, ведущей под самую крышу, на третий этаж, в мастерской художника часто появлялись крепкие мужчины с загорелыми, грубоватыми от морского ветра лицами. Среди них были и скромно одетые хозяева небольших торговых судов, и владельцы быстроходных каравелл, а иногда и водители целых флотилий.
Иногда заявлялись разодетые в бархатные колеты и плащи, украшенные мехом куницы, сопровождаемые слугами важные адмиралы, утвержденные генуэзским сенатом. Но и они вежливо снимали шляпы со страусовыми перьями перед умелым картографом. Они доставали звенящие дукатами кошельки, когда расплачивались с именитым мастером за большую расцвеченную яркими красками карту Европы или западного берега Африки. Там были точно обозначены и прилегающие Азорские, Канарские и прочие острова, давно захваченные, правда, португальцами.
Были и украшательства, вроде странной человеческой головы с раздутыми, как пузыри, щеками и будто дующими толстыми губищами, что изображало тот или иной ветер, возникающий в разных местах в определенное время года.
Ближе к вечеру, почти ежедневно, приходили приятели-художники, тоже живущие