Ночью все ориентиры искажаются, кажется, что время идет медленнее. Пусть люди лучше сейчас тренируются, чтобы потом по ошибке у соседей не садились. Позору не оберешься. Будут говорить, дескать, русские Иваны только по солнцу ориентироваться могут.
Аэродром оживал. Знакомая всем предполетная суматоха. К стоянкам и капонирам подтягивались люди. С бомбардировщиков стягивали маскировочные сети. Техники, мотористы и оружейники проверяли машины, готовили их к срочному вылету.
Самолеты первой эскадрильи стояли с подвешенными бомбами. Овсянников в первый же день после перелета на эту базу распорядился держать машины в полной боеготовности на всякий пожарный. Подполковник еще по опыту финской знал – начальство способно на все, в том числе приказать нанести удар по противнику, скажем, через час. К счастью, предосторожность Овсянникова оказалась излишней, и в этот момент оружейники, дико матерясь, снимали с держателей «сотки» и выкручивали взрыватели.
Плохо, приходится готовить машины в темноте. На дворе август, ночи постепенно становятся все длиннее и длиннее. А прожекторов мало, не успели довести и подключить. С одной стороны, это даже хорошо, полк Овсянникова предназначался для ночных бомбардировок, личный состав еще в Союзе прошел соответствующую подготовку, пусть механики вспоминают, как работать в темноте.
Подполковник бросил настороженный взгляд на ночное небо. Не хватало еще по закону подлости попасть под удар вражеской авиации. В этом мире любая пакость возможна, и чем подлее, тем вероятнее. Координаты аэродрома противнику известны с точностью до метра. Могут и наведаться. Капитальный, хорошо оборудованный аэродром довоенной постройки. Вон, до сих пор на краю поля стоят полдюжины английских «Гладиаторов» и «Фейри», брошенных при отступлении. И уж любому ясно – эта воздушная база недолго пустовала. Не мы б ее заняли, так союзники бы обосновались. В преддверии грядущего сражения авиация спешно перебрасывается на запад.
– Иван Маркович, – к подполковнику приблизился помполит, – напутственное слово перед вылетом дадите?
– Подожди, Дмитрий Сергеевич, вылет учебный. Можно и без твоего благословления. – Чего меньше всего сейчас Овсянникову хотелось, так это тратить время на митинги.
– За границей находимся. Мало ли что может случиться, – уклончиво проговорил старший политрук Абрамов.
– Не нужно, – мягко, но настойчиво процедил командир, – ты лучше к первому боевому речь подготовь. А накручивать людей раньше времени не будем.
Ночь разорвал хлесткий грохот винтовочного выстрела. Затем еще и еще, один за другим. Палили на северо-востоке, за