– Он жив?
– Жив, но сами понимаете, внутрисосудистый гемолиз здоровья ему не прибавил. Дело было в пятницу. В субботу начмед имела разговор с Кочерыгиным, а точнее – имела самого Кочерыгина во всех мыслимых и немыслимых позициях. А он рассказал, что поручил сделать это вам, и теперь, конечно, о своей опрометчивости сожалеет. Отвечать, конечно, будет он и только он, но… м-м-м… как-то не так вы начали свою специализацию, Владимир Александрович.
От волнения Данилов не сразу вспомнил имя и отчество Тарабарина.
– Виталий Мартынович, была вторая группа. Спросите у медсестры Ларисы, она подтвердит. Она тоже посмотрела и согласилась, что да – вторая.
– Спрашивали, она сказала, что вы посмотрели на результат, записали его в историю, и только.
– Давайте спросим еще раз! Вместе! Пусть она вспомнит!
– Сегодня в три часа всех причастных ждет у себя главный врач. Будет предварительный административный разбор. В узком кругу. Я просто хотел для себя разобраться… составить, так сказать, впечатление.
– Делайте, что хотите, думайте, что хотите, но была вторая группа.
– Я понял. – Взгляд Тарабарина слегка потеплел. – Методику, во всяком случае, вы знаете.
– Лариса подтвердит… – начал Данилов, но руководитель не дал ему договорить.
– Ничего она не подтвердит, даже, если допустить, что ей есть что подтверждать. Или ошиблись вы, или она перепутала сыворотки, вторую с третьей. Третьего варианта быть не может. Так что не надейтесь на то, что Лариса вспомнит. Вспомнит, да вот захочет ли сказать? А теперь идите, жду вас здесь без четверти три. К главному врачу у нас опаздывать не принято…
В коридоре Данилов просчитал ситуацию. Пациент остался жив – это плюс. Последствия грозят дежурному врачу – это с одной стороны вроде как плюс, если посмотреть с позиции шкурника, а с другой – большой минус. Ему, доктору Данилову. Как человеку поверхностному и легкомысленному.
Но сам он знает, что не ошибся – и это плюс, который перевесит любое количество минусов. Правда, только в его собственных глазах. Остальным ничего не докажешь, если, конечно, сама медсестра Лариса не признается в своей ошибке. А пойдет ли она на это, особенно с учетом ее служебного, а может, и не только служебного романа с доктором Кочерыгиным? Навряд ли – свалит все на него, «тупого» интерна.
Идиотская, какая-то театральная или киношная ситуация. Там по законам жанра или кто-то из пациентов вспомнил бы, что медсестра говорила о «второй» группе крови, или она бы разнервничалась и проговорилась…
В конце концов, Данилов пришел к выводу, что ничего изменить он не в силах. Расскажет, конечно, у главного врача, как что было, и получит то, что ему «выдадут». Прошла всего неделя интернатуры, впереди еще будет пятьдесят одна… нет, четыре отпускные недели надо отнять, впереди еще сорок семь недель. Достаточно времени