Дуся грозно смотрел на главного.
– Дуся, сынок… – все больше распалялся тот, видя такое недоброе лицо. Голос его звенел все выше, и в конце Макарыч даже пустил петуха. – Не смей на меня так глазеть! Я понимаю, ты мальчика хотел… Так это наш Андрюшка сплоховал! Уж не мог мальчугана вытащить… Дуся, какого черта ты молчишь?
– Не, я бы, конечно, мог ответить, но ведь вы вроде как начальство… Честно говоря, Матвей Макарыч, вы вот занимаете такой ответственный пост, а мозжечок у вас какой-то недоразвитый! Мальчик, девочка… Это же надо поверить, что я могу отцом стать! Не мой это ребенок! Прямо не мозжечок у вас, а какой-то… мочевой пузырь!
– Та-а-ак, – кончилось терпение у Беликова. – Пузырь, говоришь… В общем так, мамашу эту языками не трепать! Тему не тревожить! Тьфу ты, черт! Мамашу не тревожить, тему языками не трепать! Все! Иди работай! Ишь ты, анатом! Пузырь он у меня в мозжечке обнаружил! Чего стоишь?! Работай!
– Ага, работай! А ребенок моим считаться будет?
Дуся быком смотрел на главврача и прерывисто дышал. Главный не знал, что ответить. Честно говоря, он с самого начала сомневался, что ребеночек чистокровно Филин. Но и просто так согласиться…
– Так чье дитё? – чуть не бил ногой пол гневный санитар.
И тут главный нашелся.
– Пока в роддоме не появятся новые носилки, ребенок будет считаться… Филиной!
– Давайте лучше Беликовой ее запишем, и мне хорошо, и вам не… – пошел на мировую Дуся.
– Нет уж! Мамочка сказала Филина, значит, так и будет! И нечего женщине нервы трепать, а то и она нам арии голосить начнет! Все! Иди работай.
Дуся вышел из кабинета главврача взъерошенный, с трясущимся ртом и шальными глазами.
– С прибавлением вас, Евдоким Петрович, – немедленно высунулась из кабинета вредная медсестра Танечка. – А мы доченьку вашу уже видели! Вся такая пузатенькая, лысенькая, глазки заплывшие, и рот постоянно на сторону кривит – титьку ищет, ну вылитый вы! Я думаю, ее тоже Дусей можно назвать!
Дуся долго-долго на нее смотрел, потом по-лисьи оскалился и приторным голоском заговорил:
– Танечка, голубушка, а откуда вы узнали, что это я – тот счастливый папаша?
– Здрасте, откуда узнали! У вашей дамы же Юлька все данные записывала! И Людмила Ивановна еще, когда принимала. А ваша жена так и продиктовала, – вытаращила глаза Танечка.
– А как ее зовут-то, жену мою?
– Ну так… Радько же! Ирина Алексеевна. Мы еще с девчонками думали – надо же, вы такой старый, а жену…
Девчонка ни черта не соображала в мужском возрасте. Дуся взвился:
– Какой я старый?! Мне всего тридцать шесть!!! Тридцать шесть!
– Ну! А ей двадцать, – растерянно моргала Танечка.
– Ясно… – дернул к лестнице Дуся.
– Подождите! А когда вы нам будете за дочку шампанское ставить? – завиляла бедрами бесстыдница медсестра.
– Когда родится! – рыкнул Филин и понесся к Юле.
Юленька Сидоренко