Протоиерей Максим Козлов
В процессе воспитания участвуют все члены семьи, включая собаку и кота. Для всех воспитание детей должно быть главным делом жизни, остальное второстепенно.
Протоиерей Димитрий Смирнов
Педагогика – это понижение очень высокой планки, чтобы детям было куда расти. Это выставление параметров, к которым должен тянуться ребёнок. Мы можем в каких-то случаях пойти навстречу, понизить планку, но она всё равно останется высокой.
Протоиерей Алексий Уминский
С детьми нужна деликатность: ничего не надо навязывать, делать против. Чтобы их воля не надламывалась. Потому что один раз сломав волю ребёнка в духовной жизни, мы можем ему навредить. Это может на многие годы отбросить его от храма и от веры.
Игумен Киприан (Ященко)
Мы живём в стране победившего оккультизма и сатанизма. Чтобы понять это, достаточно полистать любую газету с объявлениями о колдовских услугах и подойти к любому книжному лотку. Этот род (бесовский) победить материальными средствами невозможно. Вот для чего нужна вера. Если ребёнок узнает, «что такое хорошо и что такое плохо», не по Маяковскому, а по Закону Божьему, если получит в своей жизни стержень веры в Бога, если узнает, что за все наши дела мы дадим ответ не только за гробом, но и в этой жизни, он сможет противостать миру и его злу.
Протоиерей Павел Гумеров
Нельзя быть человеком. Человеком сначала нужно стать ‹…› Были учёные-филологи, которые пытались сделать такой фокус: изолировать новорождённого ребёнка от языковой среды, чтобы он несколько лет не слышал никакой человеческой речи. Потому что они прекрасно понимали, что если ты будешь жить в англоязычной среде, – ты будешь разговаривать по-английски. Будешь слышать «хинди», или «урду», или арабский язык, – будешь говорить на этом языке. ‹…› И вот они думали изолировать человека от любой языковой среды. С какой целью? С целью узнать, на каком же языке заговорит человек, который никогда не слышал человеческой речи. ‹…› Они надеялись, что таким образом мы услышим речь Адама и Евы. А в результате получилось, что ребёнок, не слышавший несколько лет никакого человеческого языка, ни на каком языке не разговаривает. ‹…› Мало того, если он до двух-трёх лет не слышал человеческой речи, – он уже больше никогда ничего не скажет, сколько ты возле него ни говори! Речевые навыки будут навсегда утрачены, и уже не разработается речевой аппарат, не свяжется работа мозга с работой языка и так далее. Всё! Конец! Это уже «не