– Это вы тут куражились, чтоб сделать мне предложение?! Идиоты! – вскипел Дима. – Я вот сейчас позвоню…
– Ах вон оно что, ну, звоните, звоните, – порученец нагло издевался. – Только вот оскорблений не надо, Дмитрий Евгеньевич, наш патрон, знаете ли, в ярости, вы ведь тоже собирались влезть в его… глубоко интимную, скажем так, жизнь. Вы же собирались его морально уничтожить, не так ли?
Дима пулей взбежал по лестнице в кабинет, открыл сейф, где держал миниатюрный аппарат для связи со своей «страховкой», и только хотел отправить «молнию», как обнаружил на дисплее слово «отбой». Оно даже не было зашифровано, как обычно, крокозябрами.
У Димы спина стала вдруг жесткой, холодной и чужой, будто операционный стол. Заныла нога, а при движении возникла резкая боль в бедре. Сдавило виски. Он еле выпрямился и тяжело, прихрамывая, стал спускаться вниз. Жестом подозвал Иванываныча.
– Ваше предложение мне понятно. – Он сам не узнал свой голос, сдавленный, с присвистом, будто мячик прокололи и наступили сверху. – Вы хотите, чтоб я работал на вас.
– Много о себе воображаете, Дмитрий Евгеньевич! Наш патрон – человек гордый и никогда не стал бы предлагать работу своим врагам.
– Я правильно понимаю, что это арест в извращенной форме, как оно и свойственно вашему патрону? – сказал и прикусил язык, ну что за характер, зачем усугублять…
– Вы очень проницательны, Дмитрий Евгеньевич, – зло улыбался порученец. – Это действительно ноу-хау нашего патрона. Вы сами явитесь для того, чтоб на вас надели наручники и отвезли в изолятор. И уверяю вас, это для вас лучший выход. Даже, я бы сказал, единственный.
У Димы так разболелась голова (и спина, и нога), что он засомневался, правильно ли он понимает слова, которые слышит, не разговаривают ли с ним при помощи шифра, или, может, в голове у него сломался декодер. Во рту было сухо, как в каменной пустыне.
Они разговаривали, стоя в соседней с гостиной «телевизорной» комнате, воды здесь не было, а идти за ней не хотелось, хотелось быстрее закончить этот инфернальный разговор.
– Короче, что надо? – он едва выговаривал слова. – Я никуда не поеду.
– Не поедете? – Иванываныч сделал задумчивый вид. – Ну что ж. У каждого есть свобода выбора, каждый сам кузнец своего счастья… Вы ведь того же мнения? А мне от вас, собственно, нужна всего лишь подпись в нескольких местах, и я думал, мы совершим сделку не в такой нервозной обстановке, но…
– Какие у меня с тобой могут быть сделки, мерзавец! – Дима уже напрочь перестал владеть собой.
– Может, вам принести успокоительное, Дмитрий Евгеньевич, что-то вы сильно разволновались. Ай-ай-ай, такой Джеймс Бонд, такой герой-любовник, и на́ тебе!
Дима замахнулся, но Иванываныч ловко заломил ему руку за спину, очень больно.
– Ах