– А кто напишет статью?
– Не знаю. Но я не раз делал фото для статей Вольского, мы часто пересекались, общались, поэтому хочу поучаствовать. Сделать для него что-нибудь в последний раз.
– Ты серьезно?
– А что?
– Ну из-за Марины.
– Это здесь не при чем. Мне нужно отвлечься и заняться каким-то делом. Побыть среди людей. Либо так, либо выпивка. Дома отсидеться я не против, только не хочу зачахнуть в пустой квартире. Я переговорю завтра с Лидией или главным редактором, узнаю, чем могу помочь.
– Ну, как скажешь, – неуверенно протянул Тим и усмехнулся, – Лидия становится человеком только тогда, когда в жизни ее подчиненных случается истинное горе.
– Знаешь Тим, никогда бы не подумал, что Павел способен на самоубийство. Он вроде повесился в ванной на леске для занавески в душе. Зачем?
– Не знаю, он был одиноким человеком, – озвучил мои мысли Тим. – В сорок пять лет ни жены, даже бывшей, ни детей. О чем-то это говорит, Марк.
– Он был трудоголиком, как и мы.
Тим передернул плечами и с суеверным возмущением возразил:
– В каком смысле, как и мы? Я на тот свет не тороплюсь, каким бы трудоголиком ни был. И тебе не советую.
– Как получится, – безразлично отозвался я.
Тим остановил машину на светофоре и вгляделся в меня.
– Марк, только глупостей не натвори! – предупреждающе сказал он.
– Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством.
– Ну и хорошо. Я рад, что ты еще не все мозги залил коньяком.
Машина тронулась и свернула налево.
– Вольский над какой-то статьей работал, – продолжил я. – И не закончил.
– Ты не думаешь, что это странно? Обычно самоубийцы заканчивают важные для них дела, прежде чем лезть в петлю. А что за статья?
– Не знаю. Там фотограф не требовался. Кажется, какая-то статья на научную тему.
Тим хмыкнул.
– Что же это за научная статья, которую одобрил бы главный редактор?
– Я не знаю. Павел вроде бы обо всём договорился.
В промозглой темноте впереди показалась моя двухподъездная семиэтажка с аркой для въезда во дворы соседних домов, что возвышалась неподалеку от перекрестка. На соседней улице находился госпиталь, поэтому перед домом временами проезжали машины скорой помощи. Возле каждого подъезда стояло по засыхающему дереву, которые с каждым летом цвели все меньше. Следом виднелась длинная хрущевка, а дальше улица таяла в темноте.
Когда мы проезжали мимо госпиталя, над моим домом сверкнула молния, грозно ветвясь яркими лентами, словно протягивая десятки своих рук по небу. Через секунду ударил гром, заслоняя своим грохотом дробь дождя, стук дворников и даже мои несвязные безрадостные мысли. В этом доме мне предстояло провести одну из худших ночей в моей жизни. Сегодняшнюю.
Тим свернул к тротуару.
– Ну, все, конечная, – сказал он.
– Да, спасибо, что подвез.
Я