– Мне и этого достаточно, – остановил Павла Игнатьевича Ларин.
– Но только устранить его придется аккуратно, так, чтобы сперва ни у кого не возникло сомнений, будто это Божья кара. Вот, как случилось с «топтунами» – сосулька могла упасть и тебе на голову, но «Бог на них послал», потому что наше дело правое, а их – нет. Итак, слушай…
Глава 3
Средиземное море плескало в берег ласковыми волнами. Небольшой старинный город Сичез поблизости от Барселоны жил своей обычной курортной жизнью. Белели паруса и топорщились мачты в яхт-клубе, отгороженном от открытого моря длинным волноломом из каменной наброски. На пляжах нежились туристы. Парочка бомжей-албанцев, стоя на пирсе, добывала себе на выпивку ловлей крабов. Они на веревке опускали на полчасика в воду тухлую курицу-гриль, завернутую в рваную майку, а потом вытаскивали и собирали уцепившихся за нее крабов, чтобы сдать в ближайшее кафе.
Сичез – городок не только старинный, но и фешенебельный, без больших денег там делать абсолютно нечего. Во все времена здесь любили останавливаться знаменитости. Постоянно отдыхали и писатель Честертон, и режиссер Бюнюэль. А через дорогу от променада на клумбе перед одним из средневековых домов высился небольшой постамент с памятной табличкой, извещавшей, что именно здесь жил и творил великий художник эпохи Возрождения Эль Греко. Естественно, владелец этого исторического дома не упустил случая заработать на этом. На первом этаже располагался один из самых дорогих ресторанов на здешнем побережье, названный скромно и со вкусом «Эль Греко».
Дорогой – это еще не значит броско-шикарный. Солидная мебель, сделанная на века, компактный и уютный зальчик на десяток столиков, небольшое возвышение, на котором по вечерам исполняли классическую музыку, на стене две оригинальные картины кисти самого Эль Греко. А подобными не каждый столичный музей живописи может похвалиться. Как обычно, днем посетителей было немного. Чуть слышно звякали столовые приборы, велись тихие задушевные разговоры.
С улицы зашел старый испанец в добротном светлом костюме и сел за столик. Официант торжественно подал ему меню в кожаной обложке. Старик хлопнул себя по карману, виновато улыбнулся и сильно прищурился – не мог, бедняга, прочитать без забытых дома очков ни строчки. Официант, солидный, как университетский преподаватель, попросил подождать секундочку, сходил за перегородку и вернулся с деревянным ящичком, в котором ровными рядами были составлены десятки очков всех мыслимых и немыслимых диоптрий. Посетитель привычно выбрал себе подходящие очки и погрузился в чтение. Все это священнодействие, невозможное даже в самом крутом российском ресторане, произошло не