– Папка – у нас ругается папка. А мать дерет.
– Да ну! – не поверил Артем.
– Потом сама плачет, – поспешила уточнить Дашка. Ей стало неудобно, что она так запросто про мать.
– Все равно… – Артем пожал плечами; неловко, по-пионерски, обнял за талию. Дашка замерла, на всякий случай, но через силу прошипела:
– Руки! – Ладони-лопаты будто не было – кисть вскользь ушла в карман.
– Помочь хотел, – оправдался Артем. Дашка затолкала альбом в сумку, повесила через плечо. «Трус! Ой, дура-дура! – Она раздраженно закусила губу. – И как теперь? Сама полезешь на прощание целоваться?». Некстати из-за плеча спросили:
– Уже уходите?
Конечно это Анжела: глаза насмешливо проклевывают Дашку.
– Вот, проводить… – Артем, будто нашкодивший кот, кивнул в сторону моря. «Топить, что ли собрался?». Анжела недвусмысленно заметила:
– Зря. Мы сегодня до двух.
«До двух она, мышь сисястая. А вот тебе!».
– Тём, пошли – опоздаем! – Дашка театрально вцепилась в своего мужчину, нетерпеливо потянула на выход – будто в спальню…
Не удалось. Под восторженный иностранный гвалт снизу выкрикнули.
– Артем! – Кавалер остановился, выпятив челюсть.
– Шлема?
По ступенькам «взлетел» блеклый тип – волосики прозрачные, как паутина. Интеллигентские очочки сползли на самый кончик «утиного» носа. Зеленая водолазка в катышках, драные джинсы. Ботинки из желтой замши, подошва толщиной в два пальца. Как он их поднимает? Как-то сразу Артем выдвинулся вперед, загородил Дашку, она услышала лишь скользкий разговор.
– Отдыхаете? – крысиная мордочка Шлемы любопытно высунулась.
– Перекусили, – уклонился Артем.
– Что так рано? – блеклый, казалось, истинно расстроился. Прыщаво предположил. – Или уже договорились?
– Шлёма! – спина Артема завибрировала.
– Да, ладно ты – не кипятись! – блеклый грамотно спрыгнул со скользкой темы. Забил ее предложением. – Оставайтесь. Питер угощает. У него, оказывается, земеля на «Тикондероге». Притащил сюда дюжину пендосов. Оставайтесь! – Маслянистые глаза снова ощупали Дашку. – Пусть студент порадуется.
– Студентка, – оскорбилась Дашка.
– Студентка, – Шлема ласково улыбнулся. – Извините!
Артем дежурно представил собеседника:
– Даша – Вова Шлюмкин, Вова Шлюмкин – Даша.
Блеклый протиснулся между Артемом и перилами, перед Дашкой возникла холеная белая ручка с пальцами пианиста, наманикюренные ноготки блестят бесцветным лаком.
– Вова!
– Нет, я Даша, – фыркнула девушка, но руку пожала. Мягкая кисть – будто без костей.
– Шлюмкин – это псевдоним, с моей рязанской фамилией лишь поросят кормить, куда там в галереях…
– Шлёма у нас фотограф, – перевел на человеческий Артем.
– Слава