– Меняемся не глядя? – предложил он.
– На что?
– На что-нибудь.
– У меня ничего нет!
Это неправильно. Всегда есть что-то. Золотое колечко. Колпачок от ручки. Сломанная зажигалка или булавка с искусственным камнем… три ириски на дне клатча. Саломея вытащила одну и зажала в кулаке.
– Не передумал?
Илья покачал головой.
– Тогда на счет три? Раз-два…
Он убрал руку прежде, чем Саломея добралась до цифры «три». На льняной скатерти, жесткой от крахмала, остались две жемчужины. Идеально ровные. Крупные. Цвета жирных сливок.
Те самые.
– Ты… ты их украл!
Ириска упала на тарелку. Далматов сгреб ее и отправил в карман.
– Ты их украл! Тогда! Мы все тогда обыскали, а ты… зачем?
Жемчужины хранили чужое тепло. И не давались в руки, но Саломея немыми непослушными пальцами собрала их.
– Деньги нужны были.
Ради денег? Какая смешная причина. Ожерелье привез дедушка, из Индии, где море вгрызается в берег, где живут умные слоны и хитрые обезьяны, где бесшумно ступает тигр, а в горах прячутся остатки древних городов.
И разве можно променять эти рассказы, память на деньги?
– Эй, Лисенок, вот только рыдать не надо.
– Не надо, – Саломея спрятала нежданный подарок – подарок ли? – в сумочку, а сумочку обняла, потому как расстаться с нею не было сил.
Она сидела, поглаживая матерчатый бок, когда принесли рыбу. И вино. И еще что-то очень нарядное и, наверное, вкусное, но аппетит пропал, зато вернулась тоска.
Ведь осень в разгаре. А следом – зима. Зимой всегда тоскливо.
– Ешь давай, – велел Илья. – Я тогда хотел сбежать из дому. Не удивляйся… мой дом не был похож на твой. Да только и его больше нет… в прежнем смысле. Ты принесла? Нет?
Почему кто-то хочет сбежать из дому? Дом – это же дом.
Елка на Рождество с антикварными шарами, расписанными вручную. И гора мандаринов, которые, сколько ни ешь, не закончатся. Пироги по выходным. И кресло-качалка с полосатым пледом. Плюшевые шторы, собирающие пыль, и бабушкино ворчание.
Корзинка для рукоделия и мамины флакончики на туалетном столике времен Марии-Антуанетты.
Папины книги и запах табака в библиотеке. Там никто не курит, но запах живет сам по себе, и Саломея придумывает табачного человечка, который любит читать. Особенно ему по вкусу Британская энциклопедия.
Как можно убежать из дома?
– Очнись. Смотри, – Илья подвинул коробочку.
Черную бархатную коробочку с серебряной опояской рун.
– В тысяча шестьсот тридцать восьмом году Жан-Батист Тавернье, человек безупречной репутации и немалых торговых способностей, отбыл из Франции в Персию. А оттуда – в Индию, ко двору Шах-Джахана, благословенного потомка Тамерлана.
Коробочка стара. Она устала служить людям, и на гранях ее видны залысины. Но бархат по-прежнему мягко гладит пальцы, а руны выглядят шрамами.
– Это он разбил мятежных раджей Декана. И судьба побежденных столь впечатлила