В том же 40-м году меня отдали для подготовки к школе в частную немецкую группу, где попутно обучали немецкому языку, столь же модному тогда, как теперь английский. Занятия вела опрятная невысокая старушка Агата Юльевна. Мы изучали немецкий алфавит, ставили какие-то пьески на немецком языке, разучивали песенки. Однако времени на изучение немецкого мне также не хватило – началась война.
Колыбельная на три такта.
Отлетающей стаи крик.
Вспоминаешь про детство? Так-то:
Это значит, что ты старик.
В календарь и на паспорт глянь-ка,
Вспоминая далекий год.
Эту песню негромко нянька
Над тобою в ночи поет.
Довоенные бодры марши,
Молодая шумит листва.
Солнце красной косынкой машет,
Уплывая за острова.
Там костюмы другой эпохи,
Там газеты сулят беду.
И оркестра глухие вздохи
В Соловьевском слышны саду.
Колыбельная на три такта
Возвращает меня назад,
На родную мою Итаку,
В мой покинутый Ленинград.
Там баюкает спящих вьюга,
Там морозная бирюза.
Обними же меня, подруга,
И в мои загляни глаза.
Ты увидишь в них синь залива
Довоенных забытых лет,
И зеленое пламя взрыва,
И прожектора дымный свет.
И когда по ночному тракту
Я отправлюсь к себе домой,
Колыбельную на три такта
Мне вдогонку негромко спой.
Колыбельную на три такта
Надо мною негромко спой.
Ленинградские дети рисуют войну
День над городом шпиль натянул, как струну, Облака – как гитарная дека. Ленинградские дети рисуют войну На исходе двадцатого века. Им не надо бояться бомбежки ночной, Сухари экономить не надо. Их в эпохе иной обойдет стороной Позабытое слово «блокада». Мир вокруг изменился, куда ни взгляну. За окошком гремит дискотека. Ленинградские дети рисуют войну На исходе двадцатого века. Завершились подсчеты взаимных потерь, Поизнетилось время былое. И противники бывшие стали теперь Ленинградской горючей землею. Снова жизни людские стоят на кону, И не вычислить завтрашних судеб. Ленинградские дети рисуют войну, И немецкие дети рисуют. Я хочу, чтоб глаза им, отныне и впредь Не слепила